Когда через полчаса я подходила к той самой лавочке, о которой, кстати, в академии знали единицы, солнце уже коснулось макушек гор. Вокруг царила приятная тишина, осенний вечер радовал теплом и лёгким ветерком, и в моей душе впервые за долгое время было спокойно. Да, это лишь иллюзия свободы, редкий момент, когда можно остаться наедине с собой и природой, делать, что вздумается. Но я всё равно была очень благодарна Сие и Великим Стихиям за эти бесценные мгновения.

– Очень интересное место, – прозвучал рядом смутно знакомый мужской голос.

Я вздрогнула, повернулась на звук и увидела у ближайшего дерева молодого вергонца. Судя по голосу, именно он несколько дней назад пытался пригласить меня на ужин, после того, как я в него врезалась. Тогда, если честно, я даже не глянула на его лицо, зато сейчас рассмотрела вполне отчётливо.

Высокий, крепкий, жилистый. Волосы – соломенного оттенка, отросшие настолько, что прикрывают уши и сзади достают до шеи. Черты лица правильные, но не особенно приятные. Нос крупноват, губы – тонкие, брови вразлёт. Но стоило посмотреть ему в глаза, и меня будто окатило волной ледяного воздуха. Я никогда не встречала людей с таким колючим, холодным взглядом. Казалось, он пробирал до костей, видел всю мою подноготную, включая прошлое и будущее, и был способен убить за мгновение.

– Можно посидеть с тобой? – спросил вергонец, но дожидаться ответа не стал.

Сел на лавочку справа от меня и с одухотворённым видом уставился на закат. Я отодвинулась подальше, сделала вид, что никого не замечаю, и тоже устремила взгляд к заходящему солнцу.

Некоторое время мы так и сидели в тишине. Не знаю, о чём думал вергонец, а я любовалась оранжевыми всполохами на темнеющем небе, разглядывала облака причудливых форм и старалась насладиться этим восхитительным моментом.

– Часто сюда приходишь? – поинтересовался парень.

Я отрицательно покачала головой, но к нему не повернулась.

– А я уже в третий раз, – продолжил чужак. – Хорошее здесь место. Мне его однажды друг показал… несколько лет назад. Он тогда тут учился, но в прошлом году получил диплом.

Я не ответила, да и не собиралась с ним говорить. Мне стоило уйти, но так хотелось продлить момент мнимой свободы.

– Эбелин, я правильно запомнил твоё имя? – спросил приставучий вергонец.

Реагировать не стала. Пусть уже поймёт, что мне неприятно его общество, и оставит меня тут одну.

– Красивое имя. Я буду звать тебя Э́лин.

Ещё и имя моё странно сократил! Ему делать больше нечего, кроме как тут сидеть?

– А я Артиу́л. Можешь звать меня Арт.

Взгляд его голубых глаз пробирал меня до костей. У этого парня была такая энергетика, от которой хотелось закрыться, спрятаться, сбежать. Но я упрямо оставалась на месте, сама не понимаю, почему.

– И каково быть единственной рабыней в академии? – проговорил он. А когда я снова промолчала, ответил сам: – Полагаю, неприятно. Я вообще не понимаю, почему в Айвирии не упразднят рабство. Это пережиток тёмного прошлого, ни в одной стране мира подобного давно нет. А тут – есть. Знаю, что рабом становятся по решению суда, и мне безумно интересно, что могла натворить столь безобидная с виду девушка, как ты.

Я всё-таки встала, даже сделала несколько шагов к тропинке, ведущей обратно к учебным корпусам, но вергонец вдруг поймал меня за запястье. Сжал несильно, но довольно крепко.

– Подожди, – сказал он, резко выдохнув. – Элин, не убегай. Я не хотел тебя обидеть. Да и вообще, это мне стоит уйти, ведь ты первая заняла это место. Но… может, всё-таки останешься? Ведь говорить тебе запрещено только со студентами, я же слышал тот приказ. Или тебе приказали не вести беседы с вергонцами?