Придворный маг коротко кивнул, от чего с плешивой головы слетел дурацкий остроконечный колпак, расшитый золотыми звездами и серебряными лунами. Правитель Сфайгред коротко хохотнул, и пошел в глубину своих покоев, в которые не допускалась даже прислуга. После того, как единственный сын правителя бесследно исчез, Сфайгред стал невероятно замкнутым и озлобленным. Ранее цветущий, радостный замок превратился в неприступную, потемневшую крепость. Словно кто – то высосал жизнь из процветающего ранее царства. Мердок сгорбившись пошел исполнять приказ своего властителя.

Небольшой отряд, состоящий из десятка стражей, властителя и старого мага, выдвинулся в сторону пылающего леса только через два витка часов на замковой башни. Сфайгред был недоволен.Его раздражал маг, мотыляющийся рядом с ним на маленьком, вонючем ослике. На нормального жеребца этот старый болван садиться отказался. И теперь задерживал весь отряд. Но помимо волнения, мятущего его душу, властителя беспокоила боль в теле, выламывающая, выматывающая. Давненько с ним такого не было. С детства. С тех самых пор, когда его учитель показал ему, как контролировать процесс преображения. Сегодня Сфайгред терял этот контроль, кости выгибались неподвластно его приказу, тело разрывала огненная, но такая освобожлающая боль. Штрайзен заметил яркие, золотые пластины – чешуйки, прорезающие его кожу, а это значило только одно. Его истинная сущность просила выхода. Принудительно, не правильно. Но неизбежно.

– Что с тобой, мой мальчик? – с тревогой спросил Мердок. Он давно уже не обращался так к нему. С тех пор, как Сфайгред занял трон отца, он запретил своему старому учителю фамильярности. С тех самых пор, когда жизнь, которая сулила ему только радости, вдруг повернулась к наследному принцу своей адской стороной.

– Я запретил тебе, старик, разговаривать со мной, словно ты ровня мне,– злобно выплюнул штрайзен. Тоска в душе стала темной, как нутро , Айвена. Мердок молча отвел глаза.

Небо начало розоветь, когда Сфайгред и его люди достигли приграничья. Мердок хранил молчание, поджав обиженно губы. Повелитель Лотема видел, насколько исзмотаны Стражи, кони требовали, чтобы Штрайзен бросил взгляд в сторону восточной границы и увидел пылающее зарево, уносящее в рассветное небо столб непроглядного дыма. Запах гари достиг ноздрей, и властитель втянул ноздрями аромат окалины, паленого дерева. Так пахла сама смерть.

– Привал,– поколебавшись приказал Сфайгред. Он спрыгнул со своего коня, и едва сдержался от крика. Боль затопила сознание. Над его отрядом пронесся тихий ропот. Больше не было сил сдерживать рвущегося наружу зверя. Преображение началось.

– Спокойно, мой мальчик,– старый колдун без страха подошел к своему ученику. Ему не раз доводилось видеть, как превращается дракон, но сегодня что – то было не так. Сегодня не повелитель контролировал рвущегося наружу зверя. Скорее наоборот. Истинная сущность Сфайгреда рвала его тело. Штрайзен выгнулся дугой, послышался влажный звук ломающихся костей.

– В лес,– приказал колдун воинам, сбившимся в кучку, и явно не представляющим, что делать. Дважды повторять не пришлось. Бесстрашных воинов словно смыло. Сфайгред зарычал, выпустив столб пламени, его тело начало увеличиваться в размерах. Через минуту перед придворным магом предстал великолепный, отсвечивающий золотой чешуей дракон. Мердок миллион раз видел своего хозяина в естественном виде, но даже сейчас не смог сдержать восхищенного возгласа. Зверь ослепительно сверкал в свете утреннего, еще пока тусклого солнца.

– Ты пойдешь со мной,– прорычал дракон, расправляя кожистые крылья, похожие на дковинные паруса.