Стайлз так смущен, что я не верю своим глазам. Где тот парень, расхаживающий по коридорам школы с усмешкой на губах?

– Разве в этот праздник не благодарят только родных и близких? – дразню его я.

– Мы же теперь друзья.

Так я и знала! Стайлз снова смутился.

– Я шучу. Дай телефон.

Он протягивает свой мобильный, быстро вбиваю свой номер и отдаю обратно ему в руки, слегка коснувшись пальцами теплой ладони.

– Свой скинешь позже. Или нет, лучше напиши что-нибудь такое, отчего я сразу пойму, что это ты. И чтобы было смешно.

– И чтобы ты каталась от смеха по полу, – широко улыбаясь, подыгрывает Стайлз.

– Именно. – Я машу рукой, затем улыбаюсь Ханне. – Пока.

Девочка энергично машет рукой из открытой машины.

– Пока, – тихо говорит Стайлз, затем закрывает заднюю дверь и садится на водительское место.

Мы с Айком начинаем очередную пробежку до дома. Хотя пробежкой это не назовешь, он меня буквально тащит. Я едва успеваю, и, удерживая поводок, умудряюсь задуматься.

Да, я конечно, удивлена. Я вчера была в таком состоянии, но сегодня… Он ничего не сделал такого, от чего теряют сознания девчонки, при виде таких парней. Стайлз – обычный парень. Я не перестаю удивляться, как мы не нашли общий язык раньше? Ведь очевидно: он у нас есть. Я прокручиваю от начала до конца нашу встречу, и меня не покидает мысль о Ханне. Почему она не говорит? Я только сейчас это поняла. Она не немая, это точно. Она произносила имя брата и сегодня я услышала одно слово от нее «собачка». Что-то с ней не так. И эта хромота. У меня сжимается сердце, только подумав о том, что Ханна может быть чем-то больна.

Я провожу пальцем по розоватым шрамам, тянущимся вдоль спины и боку Ханны. На ощупь, как шёлк, на вид – твердые наросты. После ванны я уложил сестру себе на колени в нашей комнате, чтобы осторожно нанести мазь. Я всегда делаю это сам. Даже мама не касается этого. Это только мое.

Шрамы тянутся от поясницы вверх, к правому боку чуть-чуть не доходя подмышек. Ханна лежит спокойно, она уже привыкла к этим ежедневным процедурам. Глядя на ее маленькое изуродованное ожогами тело, мне хочется плакать. Забиться в угол и рыдать, как девчонка. Но этим ничего не исправить. Уже прошел год. Или всего лишь год. Ханна забыла об этом, но я нет. Ведь именно я виноват в том, что моя сестра получила эти страшные ожоги. Это полностью моя вина.

Я виноват в том, что настоял взять на прошлый день Благодарения Ханну с собой в Бостон.

Я виноват в том, что отпустил няню.

Я виноват в том, что решил лишиться девственности, именно в тот вечер.

И я просто не могу избавиться от этого постоянного, грызущего мое сознание, чувства вины.

Закончив, я укладываю Ханну на диван и включаю ей мультфильм. В кармане вибрирует телефон, и я не глядя нажимаю «принять вызов».

– Да.

– Стайлз, привет, дорогой.

Это Кирстен. И-и…дорогой?

– Привет, Кирстен, – сдержанно отвечаю я ей.

У меня нет желания с ней болтать. Сегодня я провел в компании девушки свои лучшие в жизни тридцать минут. И эта девушка не Кирстен Адамс.

– Мы собрались в «Макдональдс». Приедешь?

Я выхожу в коридор и иду в свою комнату, чтобы не мешать Ханне.

– Эм, слушай, Кирстен. Я бы с удовольствием, но мне вставать рано. На выходные я улетаю. Извини.

Какое-то время она молчит. Наверняка, снова обиделась. Мне начинает это надоедать. Я не могу водить ее за нос, нужно сказать, что между нами ничего не получится. Я влюблен в другую девушку, с которой только на этой неделе начал общаться, пусть и раздумывал над тем, чтобы встречаться с Кирстен. Это был порыв, вызванный новостью о том, что якобы Мадлен и Зак вместе.