Мерзавец: "Пятёрка за усердие и прилежность. А вот практику надо бы подтянуть."

Непроизвольно мотаю головой. Не надо меня натягивать. То есть подтягивать! С его пошлыми намёками я совсем уже с ума схожу!

Мерзавец: "Вопрос: как думаешь, Лина, что нужно, чтобы мужчина захотел тебя?"

И правда, что?

Красота? Сексуальность? Короткая юбка?

Я: "Не знаю. Что?"

Мерзавец: "Женственность. Нам нравится, когда девушка остаётся девушкой и не берёт на себя роль мужчины. И ещё нам нравится, когда девушка сама получает удовольствие от процесса. В этом тебе нужно тренироваться, Лина."

Я дышу очень часто. Сама не знаю, почему, но вся эта переписка действительно заставила меня позабыть о стрессе. И даже больше. Она заставила моё тело почувствовать напряжение другого рода.

Я: "И в чём же мне нужно тренироваться, босс?"

Мерзавец: "Твоему телу нужны оргазмы. Каждый день."

Мои соски становятся такими твёрдыми, что я чувствую, как они упираются в ткань лифчика. Ноют.

Моё тело всё ещё помнит тот божественный взрыв удовольствия, что Эд подарил мне два дня назад. Прямо тут на полу в коридоре.

Мерзавец: "Как думаешь, что будет, если ты потрогаешь свои сосочки? Погладишь и слегка поиграешь с ними?"

Я: "Чисто гипотетически?"

Мерзавец: "Да"

Рука сама тянется назад и расстёгивает лифчик. Моя грудь достаточно большая, поэтому я даже дома обычно его не снимаю.

Но сейчас... кажется, что он будто  мешает.

Пальцы пробегаются по набухшим вишенкам.

Тело отзывается приятным спазмом. Томление между тесно сведённых ног усиливается. 

Мерзавец: "Приятно?"

Чёрт! Откуда он знает, что я трогаю себя?

Отдёргиваю руку.

Мерзавец: "Продолжай, Лина. Знаешь, что бы я сделал, если бы был рядом?"

Мои пальцы набирают сообщение быстрее, чем мозг успевает подумать.

Я: "Что, босс?"

Мерзавец: "Я бы задрал твоё платье. Так, чтобы чтобы твои шикарные сиськи оказались открытыми передо мной, детка. А потом провёл языком по оттопыренным соскам. Уверен, они у тебя уже твёрдые и готовые к ласкам. Правда, скромняшка?"

От этих порочных слов вершинки на груди заныли ещё сильнее. Боже... что он со мной делает.

Я: "Босс, почему вам нравится назвать меня скромницей?"

Мерзавец: "Потому что скромниц очень приятно развращать."

Моё лицо заливается краской, а низ живота простреливает удовольствием. Ёрзаю на диване, юбочка задирается всё выше и выше.

Мерзавец: "Хочешь знать, чтобы я сделал дальше?"

Мне безумно хочется это знать, но я не решаюсь попросить открыто.

Мерзавец: "Ладно, я и так знаю, что хочешь. Можешь не отвечать."

Я дышу очень часто и откидываюсь назад на мягкие подушки. Мне жарко. Очень жарко. Это ведь июльская погода виновата, правда?

Телефон снова вибрирует:

Мерзавец: "Я бы прикусил твои сосочки. А ты, детка не смогла сдержать сладкий стон. Потом я бы спустился чуть ниже и пальцами нащупал твои мокрые трусики. Они ведь уже мокрые, да?"

Я несмело тянусь вниз, чтобы проверить. Отодвигаю в сторону ткань и трогаю себя. Между ног всё очень скользкое. Я обвожу по кругу дырочку, а потом слегка надавливаю на клитор. Боже! Как он пульсирует! Тело само выгибается навстречу руке, а с губ срывается громкий стон.

Телефон снова возвещает о входящем сообщении:

Мерзавец: "Я бы гладил твой клитор, разминал его по кругу. Губами посасывал твёрдые вершинки на груди. Я помню, какая влажная ты становишься, если тебя хоть немного приласкать. Такая послушная скромница. С текущей от похоти маленькой дырочкой."

Моё тело начинают пронзать острые спазмы удовольствия, и я опускаю пальчики чуть ниже, чтобы засунуть их внутрь. Я никогда не делала этого раньше, но теперь потребность снова испытать ту яркую вспышку, что дал мне Эд, становится просто невыносимой!