Я никак не могу повлиять на чувства, не могу их подавлять. Я не могу этим похвастаться, в отличие от Серёжи.

Как бы то ни было, мне нельзя влюбляться в него. Хотя бы потому, что мне недолго осталось пребывать в этом городе.

Да и чувства к Никите ещё борются внутри меня.

В моменты тоски по нему я зачастую перечитываю свой дневник, все упоминая, когда-либо оставленные о нём. Я вела его с десятого класса, но так вышло, что год назад я забросила это занятие. Всё потому, что в моей жизни не происходило ровным счётом ничего, что было бы достойно увековечивания.

Сестра тоже вела свой личный дневник. Кстати, именно и она сподвигла меня начать вести свой. После её смерти я ни разу не решалась открыть его. Единственное, на что у меня хватило смелости — забрать его при переезде с собой. Когда-нибудь я наберусь сил и прочту все мысли, которые тревожили мою любимую сестру. Мою лучшую подругу, которой мне так не хватает. Как бы я ни любила Альку, ей никогда не заменить Лизу.

— Колись, чего тухлая такая сегодня? Праздник же ведь! — локтем пихает меня Алька, выводя из задумчивого и совсем не праздничного транса. — Ты расстраиваешься, что получила всего одну "валентинку"? Да забей ты!

Уже пара скоро закончится, а она всё никак не может налюбоваться своими открытками, которые ей надарили наши одногруппники. Она же у нас местная звезда и без мужского внимания никогда не остаётся. В отличие от меня — тихой серой мышки.

Ненавижу этот день! Лучше бы его никогда не было...

— Да нужны они мне больно! — отмахиваюсь, деланно закатываю глаза, глянув перед собой на единственную открытку, подаренной ею же. — Не в валентинках ведь счастье.

— И то верно, — засовывает свою добротную кучу к себе в сумку, пока препод отвернулся к доске. — Чем планируешь сегодня заняться?

— Ты чего? Забыла? Мы же хотели пойти вместе в кино, — пялюсь я ошалело на неё.

— Блин, — протянув, она шарахается себя по лбу. — Я совсем забыла тебе сказать... Меня же Лёшка Перлов на свидание пригласил. Ты же не обидишься, если мы сходим в кино завтра?

Вот она цена дружбы. Как только на горизонте замаячила симпатичная особь с причиндалами в штанах, так Алька сразу даёт заднюю. Но не мне её судить. Я сама в последнее время предаю нашу дружбу тем, что о многом Альке замалчиваю.

— О, нет. Конечно! Раз тебя пригласили, то надо сходить! Всё в порядке, я подожду до завтра...

Пока преподаватель вещает нам лекцию, усыпляя еле живых студентов своим голосом, внезапно раздаётся стук в дверь. Как глоток свежего воздуха.

Преподаватель недоволен. Ворчит себе под нос из-за того, что его посмели отвлечь от такой занимательной темы, а студенты, напротив, заметно взбодрились. Немудрено. Сдохнуть ведь можно от его монотонной болтовни, если в ней нет никаких пауз.

Преподаватель открывает дверь. Мы с Алькой синхронно вытягиваем голову, поскольку с "камчатки" не видно, кого к нам занесло, но, судя по изумленному выражению лица препода, там что-то очень интересное.

Надеюсь, его вызовут куда-нибудь до конца пары и у меня появится шанс свалить отсюда.

Мечтательно вздохнув, возвращаю взгляд в конспект, скучающе подпираю щеку ладонью, как вдруг слышу свист, какие обычно доносятся с трибун во время хоккейного матча. Здесь такое редкость.

Поднимаю голову. Препод обвивает своими маленькими ручонками огромный букет цветов, лицо за шикарными бутонами спрятано. Студенты тем временем уже раздирают свои глотки громогласным улюлюканьем, вертят головами по разным сторонам, а мне по барабану.

Наверняка, этот букет достанется Альке или нашей старосте.

— Суворова Аделаида, это, кажется, вам принесли, — прочистив горло, внезапно произносит преподаватель, чем застаёт меня врасплох.