— Да что вы себе позволяете? — вырывает руку из захвата, окончательно оголяя грудь с розовыми, как вишенки, сосками. Нежданно врезает пощёчину и замирает, погружаясь в шок.

Немой диалог

«Как придурок пялюсь на неё, не мигая…»

«Худшего унижения я в жизни не испытывала…»

«Что же ты творишь, зараза мелкая?»

«Господи, Итан, только не иди к ней. Пожалуйста, не иди к ней…»

«И грудь такая охрененная… Маленькая двоечка, как раз под мои ладони… Бляяять! Хочется выдохнуть, болезненно простонав. Это всё добром не кончится. У Анны с Сандрой разные «весовые категории». Всё, что можно предложить заморской Царевне — поцелуй в щёчку, поход в театр на Щелкунчика и упаковку шоколадных яиц с сюрпризом. ВСЁ! Убирайся к чертовой матери, старик. Подальше от греха. Кэтрин же отца подключит, а ты до колик в печёнке не хочешь с ним пересекаться. И не только с ним... И уж тем более интеллектуального недотраха не испытываешь. Абсолютно…»

Аня

Взглядами сцепляемся.

В голове, кроме сигнала остановки сердца, ничего не звучит. Ни одной правильной мысли. Ни одного слова в своё оправдание.

Что я наделала? Он же сейчас очнётся, и мне придётся отвечать за этот чертов выстреливший рефлекс.

Отслеживаю направление дикого потемневшего взгляда. В нём такая буря поднимается, и он снова фиксируется на моей груди. Обжигает и замораживает одновременно. Сотнями иголочек впивается в кожу…

Как после разряда тока вздрагиваю, приходя в себя. Торопливо запахиваю покалывающими пальцами халат.

Итан наконец-то отмирает, медленным движением руки проходится по горящей щеке. Рот искривляя в хищном оскале. Моё сердце не выдерживает напряжения, обрывается вниз и тихо тарахтит где-то в пятках, словно у него барахлят батарейки.

Нужно что-то делать. Как-то разрядить эту чёртову обстановку. Святой не собирается мне в этом помогать. Только накаляет.

Боже, да он не святой, как выразилась его любовница, он самый настоящий демон! Парализующий своим присутствием.

— Вот!!! — зачем-то впечатываю овощной микс на место прилетевшей пощёчины. Перехватывает пакет вместе с моей кистью. Отрывает от своего лица. Замороженные ледышки с треском плюхаются на пол, а он, всё ещё озадачен моими действиями, просто смотрит в глаза и молчит.

Молчит, черт бы его побрал! И смотрит так, словно бетонной плитой придавливает, хочется сквозь землю провалиться. На самое дно.

— Вам… нужнее, — лепечу, едва не плача. В груди жжёт такая обида, с которой я не в силах справиться. Она к горлу подкрадывается и беспощадно давит, давит и давит...

Кто я ему? Никто!

А она?

Она его любовница! Она делит с ним постель. Она рядом, пусть и не всегда, но ей позволительно его трогать, ласкать, целовать, обнимать и сходить с ума от близости…

Хочу выдернуть руку, но хватка только крепче и больнее становится.

— Отпусти… те… меня, я хочу выпить воды, — всхлипнув, прикусываю губу, чтобы не разреветься. Уверена, полные глаза слёз говорят сами за себя.

Почему он не осуждает меня? Не орет? Не выгоняет из дома? Не человек, а каменное изваяние.

— Ложись спать, — вскоре произносит он. Причём низким и спокойным тоном. Как будто между нами ничего не произошло. — Завтра обсудим произошедшее.

Отпускает мою руку и уходит на кухню. Достаёт из холодильника нарезку, из шкафчика два хрустальных бокала. В баре подхватывает какую-то бутылку со спиртным.

Только не это! Нет! Если он выберет развлечение с крашеной секс-бомбой, я этого не переживу! Я просто сбегу отсюда на ночь глядя. И будь что будет.

— Я не хочу ничего обсуждать. Завтра, тем более, — с трудом игнорируя мужчину, приступаю искать в рюкзачке зарядное устройство для мобильника и ключик от чемодана, чтобы переодеться в практичную домашнюю одежду. Первое удаётся найти без труда, а вот с вторым не везёт. Ключика нигде нет. Неужели потерялся?