Убрав лед с руки Милы, он удовлетворенно кивнул:

– Вот так лучше.

– Спасибо.

Принц отпустил ее руку, и Мила неожиданно ощутила боль потери. Его прикосновение было таким приятным, что без него она чувствовала себя брошенной на произвол судьбы.

– А ты? – спросил он.

Подняв голову, Мила взглянула на него:

– Что я?

– Ты в Нью-Йорке по делам или ты здесь живешь? – Он смеялся над ней, но по-доброму. На мгновение она ужаснулась тому, какой неловкой была во время первой встречи с принцем. Она считала себя недостойной такого поразительного и самоуверенного человека.

Но она больше не та робкая девушка. И сегодня она может быть кем угодно, если захочет. Например, той, которая соблазнит принца Тьерри из Сильвена.

– Ой, прости. – Она рассмеялась и беспечно прибавила: – Я задумалась.

– Но теперь ты внимательно меня слушаешь?

– Да, – тихо сказала она. – Я тебя внимательно слушаю.

Забыв о разговоре, они смотрели друг другу в глаза. Тьерри не мог отвести глаз от ее лица. У нее были темные арочные брови совершенной формы и густые темные ресницы, обрамляющие необычные глаза янтарного цвета. Ее глаза и брови никак не сочетались с ее длинными светлыми волосами, но от этого она не выглядела менее красивой. Во всяком случае, у нее была поразительная внешность. Высокие скулы, небольшой и прямой нос и губы, которые хотелось целовать. Когда она разомкнула полные губы, он почувствовал возбуждение. Казалось, эта женщина его околдовала и держала в плену. И у него не было ни малейшего желания вырываться на свободу.

Когда кто-то прошел мимо их столика, задел его, проливая ее кофе, атмосфера очарования рассеялась.

Эйнджел хохотнула и вытерла кофе со стола бумажной салфеткой.

– По-моему, сегодня мне не суждено выпить кофе. И отвечая на твой вопрос, скажу, что я приехала в этот город в гости. Я живу в Бостоне.

– Я заметил, что у тебя нездешний акцент, – сказал Тьерри.

Сжав салфетку изящными пальцами, она подняла свою чашку и сделала глоток. Тьерри обнаружил, что его пленит каждое ее движение. Он зачарованно смотрел, как она слизывает с губ остатки шоколада и молочной пены. Тьерри сглотнул подступивший к горлу ком, его сердце бешено колотилось.

Он не должен находиться здесь с этой женщиной. Он помолвлен и едва знает свою невесту. Но он женится на ней к концу месяца. И тем не менее за долгие годы холостяцкой жизни он впервые встретил женщину, с которой не хотел расставаться никогда. Ему казалось, что они уже знакомы. И он страстно ее хотел.

Эйнджел поставила чашку на стол:

– На самом деле я приехала в Нью-Йорк на лекцию по законодательным инициативам.

Тьерри сразу заинтересовался:

– Да? Я сам должен был присутствовать на этой лекции.

– А ты не можешь отложить отъезд домой?

Мрачная реальность накрыла Тьерри и напомнила ему, что ждет его завтра. Восемь с половиной часов полета до главного аэропорта Сильвена, затем еще минут двадцать на частном вертолете до дворца. Встречи с родственниками и главами правительств. Он не будет принадлежать самому себе, пока его отца не похоронят в семейном склепе возле дворца. Может быть, даже после этого он не сможет найти на себя время.

– Хок? – позвала его Эйнджел.

Он отмахнулся от размышлений:

– Нет, я должен вернуться домой. Срочное дело. Но хватит об этом. Скажи мне, что влечет красивую молодую женщину, как ты, в старый, пыльный лекционный зал?

Его вопрос ее оскорбил.

– Тебе не кажется, что ты говоришь как шовинист?

– Прости, – быстро сказал он. – Я не хотел оспаривать твой интеллект или показаться шовинистом.

Тьерри разочаровался в себе. Получается, яблоко от яблони не далеко падает. Отец Тьерри был старомоден и считал, что обязанность женщины рожать наследников, сохранять верность мужу и быть к нему приложением. Его супруга не была ему верна. Вместо того чтобы задаться вопросом, хорошо ли он к ней относился, король сильнее утвердился в мнении о роли женщины в монархии.