Сейчас же, раз судьба забросила меня в такую глушь, я хотела хоть чем-то отплатить Нейтану за спасение. Тем более, впереди ещё почти два дня пути, и я не была уверена, что его запасов хватит на нас двоих. Охотой здесь тоже навряд ли можно было бы прокормиться. Я вздрогнула, вспомнив того ужасного волка.

Чуть завернув подол платья, я закрепила конец на поясе, сделав что-то вроде вместительного кармана, куда можно было бы сложить мой улов. Хорошо, что мама настаивала носить нижнюю рубашку несмотря на то что на улице всё ещё было жарко. Теперь хотя бы не пришлось идти с голыми ногами. Нейтан покосился, но ничего не сказал. А я то и дело старалась успеть шагнуть в сторону, сорвать пару мясистых грибов и догнать моего спутника. Один раз мы продрались через густой кустарник кислицы, усыпанный ягодами сверху донизу, но у меня не было ничего, куда можно было бы сложить крупные тёмные плоды. А жаль, вечером можно было бы сделать вкусный отвар. К тому же крепко сваренная кислица хорошо помогала снять усталость. Правда, я не заметила, чтобы у Нейтана с собой был котелок или что-то похожее. Вряд ли он мог вместиться в его сумку. А у меня же, кроме платья, нижней рубашки и мягких туфель, не было вообще ничего.

Когда солнце село, несмотря на то, что над нами небо ещё сохраняло золотисто-красные отсветы, вокруг резко стемнело. Я старалась держаться поближе к Нейтану, забросив попытки набрать побольше грибов. А ему, кажется, темнота была нипочём. Он продолжал идти так быстро, что я едва за ним поспевала. Приходилось изо всех сил вглядываться под ноги, чтобы не споткнуться. Хотелось взять некроманта за руку, чтобы точно не отстать, но я боялась даже представить, как он отреагирует на подобную вольность с моей стороны.

Я мысленно вознесла хвалу богине, когда Нейтан замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Как и в прошлый раз он ненадолго скрылся в темноте, вернулся с дровами и разжёг костёр. Постелил плащ на земле, достал из сумки флягу с водой и протянул мне. Я поблагодарила и сделала пару мелких глотков, потом огляделась и нашла несколько тонких веточек на дереве неподалёку от меня. Сложила собранные грибы на плащ некроманта, а сама поднялась и попыталась сорвать эти веточки, чтобы было на что нанизать грибы для жарки. Тонкие, но гибкие прутики не поддавались и мне пришлось долго крутить один в разные стороны, прежде чем он оказался в моих руках. Я принялась за второй и вздрогнула, когда из-за моей спины протянулась рука с широким ножом, и срезала ветку. От испуга сердце заколотилось где-то в горле, а щеки коснулось горячее дыхание.

– Так ведь удобнее?

Я стиснула в руке прутик и кивнула, боясь оглянуться. Некроманту пришлось слишком близко подойти ко мне, чтобы помочь, и если бы я повернулась, обязательно бы уткнулась в его грудь. Я вспомнила, как обняла его за шею сегодня днём, как прижалась, не понимая, что делаю. Краска разлилась по щекам, в висках застучало, а в горле пересохло. Память услужливо подсказала, что было дальше. Наглое, совершенно бесстыдное прикосновение его рукой к моей щеке, непристойный взгляд, словно я не послушница богини Витры, а продажная девка из ближайшего кабака. В груди разгорелся огонь, оживляя воспоминания. Почему он вообще себе позволил этот жест? Воспользовался моим испугом, решил, что раз я в порыве обняла его, теперь может обращаться со мной как с уличной девкой? Тогда, днём, этот эпизод слишком быстро выветрился из моей головы – слишком сильно я боялась, что он оставит меня одну, но теперь моё возмущение выплёскивалось наружу, смешиваясь с растерянностью и обидой.