После завтрака взялся за колодец, как и планировал. Не зря водичка еле текла. Намыло песка, будь здоров.

И уже через пару часов работы вода шла под хорошим напором.

– Молодец боец, – все так же смолит папироску на крыльце.

– Рад стараться, – присаживаюсь рядом и отпиваю ледяной воды, что только что набрал в ковш.

– Пока ты тут гулял, я покопался в старых газетках. Ну как старых. Недельной давности. И нашел занимательную статейку, – я уже и боюсь чего он там напридумывал. – В общем вот, – вытаскивает потрепанный кусок газетенки сложенный вчетверо и передает мне.

“Анонимная психологическая помощь”. Это что еще за новости?

– Это тебе нужно? – усмехаюсь и перевожу взгляд с бумажки на Петровича.

– Тебе. Богдан. Тебе. К психологу ты не пойдешь, ясен пень. Но вот тут попробовать можно, – тушит бычок и смотрит на меня с какой-то притаившейся в глазах отеческой заботой.

– Игнат Петрович, что за ересь? Я, по-вашему, совсем потерянный?

– Не психуй. Попробуй просто. Тут же не нужно говорить кто ты и что ты. Поделиться тем, что тебя мучает. Я знал таких ребят, что не справились с этим. С войной, что жила в голове. С личным кладбищем. А у тебя… – махнул рукой. – Попробуй.

– Я не обещаю, Петрович. Но приму к сведению.

– Ну, вот и славно, – грустно улыбается и возвращается в дом.

Яна

Когда ты оказываешься практически в темноте, начинаешь ценить многое. Даже больше чем многое. Все. За эти несколько месяцев наша жизнь изменилась кардинально. А точнее она скатилась практически на дно. Когда ты никому не нужен это случается гораздо быстрее. Мгновенно практически.

Стою, опершись на подоконник, и подставляю лицо утреннему солнышку.

– Привет, – в комнату входит брат. – Снова не спится? – подходит к подоконнику и опирается о него.

– А ты где с утра пораньше? – представляю, как он хмурится и безошибочно касаюсь его макушки, теребя отросшие волосы. – Стричь тебя пора, совсем оброс.

Яр как всегда дернулся в сторону, отстраняясь от моей руки.

– Не маленький, разберусь, – бубнит где-то в стороне.

– Так ты меня не посвятишь в свои дела, взрослый? Где тебя носит каждое утро ни свет, ни заря?

– Гулять ходил, – отмахнулся он в очередной раз и уселся на свою постель, это слышно по скрипу пружин старого матраса.

– Ты слишком часто отлучаешься рано утром, – поворачиваюсь в его сторону и замираю, прислушиваясь к его пыхтению. – И я очень за тебя переживаю, что ты можешь влезть туда, куда не стоит лезть.

– Тебе не о чем переживать, – снова отмахивается, несносный мальчишка.

– Включи мне компьютер, мне нужно узнать дадут ли мне сегодня смену.

– Брось ты уже эту работу. Не по душе она тебе. Ты же все через себя пропускаешь, – снова вскочил на ноги и приблизился ко мне. Мой заботливый мужчина. Еще такой маленький, а столько пришлось пережить.

– Это пока единственный шанс заработать. Узнать, что происходит с моим зрением, которое только и делает, что ухудшается.

– Это никогда не закончится, – я тяну руки к мальчику и тот обнимает меня в ответ. – Пока я не вырасту и не смогу пойти работать. – Мы справимся, – слезы снова заструились по моим щекам. – У нас все получится.

После я все-таки захожу на свою рабочую страницу с помощью Ярика. Оставляю компьютер в рабочем режиме.

К вечеру я успеваю поругаться с тетей и даже приготовить поесть, пока она в отключке.

Потом мы делаем уроки. Шестой класс сложно дается мальчику, хоть и не так давно начался учебный год. Но зная его вспыльчивый характер, еще пара конфликтов и его могут отчислить. А этого я боюсь больше всего.

На улице уже давно темно. И Ярик сопит в своей постели. Сегодня мне удалось с ним поговорить и попросить не гулять допоздна. Тревожно на душе за него. Но ничего поделать не могу. Я попросту беспомощна.