Я стою рядом с Маринкой, там темно, ничего не видно. Но вот глаза привыкают к темноте, и я вдруг вижу что-то необычное внутри, как будто какая-то живая серая масса. Которая еле колышется… Словно бесшумно перешёптывается…

Я вздрагиваю и вскрикиваю от неожиданности, когда вдруг понимаю, что вдоль стенок сидят какие-то безмолвные фигуры.

Приглядываюсь и с ужасом понимаю, что это девушки, женщины: все они сидят на полу, вытянув ноги вперёд, а руки у них заведены за спину.

Что это вообще такое?!

– Это что за хуйня вообще?! – вдруг визгливо вскрикивает Маринка, но Тоха даже не даёт её договорить, а резко дёргает к себе за волосы, наматывает их на кулак, отчего её лицо задирается вверх, и я вижу ужас, написанный на нём:

– Это не хуйня, сучка. Это золото. Деньги. Мохнатое золото. Слышала о таком? И тебе очень повезёт, если ты попадёшь в хорошие руки. Я постараюсь, обещаю, – и он целует её в губы, и она только мычит и подёргивается в ответ, как живая марионетка.

– Это какая-то глупая шутка? – оборачиваюсь я на Макса, но он только молчит в ответ…

И тут до меня доходит, что все девушки пристёгнуты наручниками к длинной железной штанге, расположенной вдоль стены.

Но почему они тогда молчат и испуганно смотрят на нас?!

Фура трогается, и мы вместе с ней, уже прикованные наручниками рядом с другими девушками.

Маринка поначалу пыталась сопротивляться и кричать, но одного жёсткого удара в живот от Тохи, который до этого так страстно трахал её, ей хватило, чтобы задохнуться и перестать бороться с двумя сильными мощными мужчинами.

И я помню, что еле слышно шепнул мне Макс, когда приковывал меня наручниками к шесту: «Потерпи, малышка. Всё будет хорошо». Или это просто мне померещилось? Это было так тихо произнесено, что я просто могла принять за шёпот сквозняк в этом проклятом трейлере…

Я сижу, притихшая в углу: я уже поняла, что если я буду бороться, я сделаю себе только хуже. Лучше я постараюсь спокойно всё обдумать, вдруг удастся найти какое-то решение? И драться с двумя самцами бесполезно – я не хочу, чтобы меня покалечили. А руки и ноги мне нужны целыми и невредимыми, чтобы убежать, когда появится возможность.

Надо только подумать, как это лучше сделать.

– И давно вы здесь? – спрашиваю я у притихших девчонок, которые с равнодушным видом смотрят на всё происходящее. – Куда нас везут?

– Лучше не спрашивать и не высовываться, – устало отвечает мне одна девочка-брюнетка в порванном розовом платье.

И я замечаю пятна крови на нём…

– Единственная надежда, что это всё поскорее закончится, – хрипло бормочет мне в ответ другая – рыжая красотка с пухлыми, искусанными в кровь губами и синяками на белой нежной шее.

Я теряю счёт времени, но вот фура замедляет свой ход, и слабая надежда вдруг начинает шевелится внутри меня, как солнечный лучик. Нас должны же выводить в туалет? Дать попить, поесть, в конце концов?

И вот мы останавливается, и я прислушиваюсь к звукам за бортом, чтобы понять, где мы находимся. Слышу голоса. Пытаюсь их разобрать: вот голос Тохи, обрывистые уверенные фразы Макса, и чей-то третий голос! И даже четвёртый…