Как найти этому логическое объяснение, я не знаю. Будто стала железной крупицей, которую неотвратимо притянуло к огромному магниту.

Я несколько раз слышала, как конвоир обращался к Платону «Граф». Это что, его фамилия? Или прозвище? Или, вернее сказать, погоняло. Не знаю, как правильно. Или титул…

Хотя на аристократа Платон совсем не похож. Нет в нем ни чопорности, ни деланого интеллигентства.

А власть, связи и деньги есть. Но, думаю, этот Граф выгрызал свое положение сам, без помощи высокопоставленного рода. Мне кажется, было именно так.

А еще очень интересно узнать статью, по которой он осужден.

Платон как-то сказал, что сидеть ему осталось недолго.

Хоть бы это было какое-нибудь несерьезное хулиганство, и он попал сюда по глупости. Но все осознал и исправился. И больше нарушать закон никогда-никогда не будет, а станет законопослушным гражданином. Может быть, благотворительный фонд какой-нибудь откроет.

Хоть бы это было так! Ну, пожалуйста, Боженька.

Думая об этом, уплываю в странствия сновидений вслед за Графом...

— Спит она еще, хватит наяривать, — вздрогнув от грубоватого мужского голоса, я открываю глаза.

Первые несколько секунд не понимаю, где нахожусь, а потом чувствую, как пульсирует болью голова, и вспоминаю все, что вчера произошло.

Молодец.

Едва успела поступить на первый курс, как пустилась во все тяжкие — напилась да еще заявилась посреди ночи в камеру к заключенному…

Еще неделя-другая в таком режиме, и я точно куплю себе колготки в сетку и проституцкое платье, как у Анжелики.

— Доброе утро, — говорит Платон, заметив, что я проснулась.

— Привет…

Двоякие чувства борются во мне, когда вижу его. Он меня привлекает и волнует. Но в мире Платона властвует тьма. Мне страшно, что я поддамся его влиянию и потеряю себя в его темном мире, стану лишь тенью той девушки, какой всегда была.

Но меня притягивает к Платону так, что не могу отвести взгляда. Я знаю, что это все неправильно и опасно, но мои сердце и разум борются друг с другом, вызывая в душе лютый шторм.

Я смотрю в холодные глаза, но вижу в них огонь страсти и власть, перед которой инстинктивно склоняешь голову. Платон — опасный человек. Он мне совсем не пара, но именно эта опасность и привлекает меня.

Я вижу, что в руке Платона мой смартфон.

— Мне кто-то звонил, и ты ответил? — растерянно спрашиваю.

— Валя.

— Ах, не надо было этого делать.

— Да она всю утро долбила. Трубка заебала гудеть. Не хотел, чтобы тебя разбудила.

— А проснулась я от твоего голоса…

Отбросив одеяло, встаю с дивана.

Проклятье. Теперь Валя по-любому прилипнет с вопросами.

Но мое смятение Платона мало заботит. Он снова разворачивается к кухонным тумбам, перекладывает на тарелку еду из контейнеров с логотипом ресторана.

Пользуясь тем, что мужчина отвлекся, юркаю в ванную. Снимаю его шорты и надеваю свои высохшие трусы. Умываюсь ледяной водой и щипаю себя за щеки, воскрешая здоровый румянец. Заимствую зубную пасту и чищу зубы пальцем.

А когда выхожу из ванной, в камере витает аппетитный аромат кофе. Платон уже сидит за столом с кружкой.

— Какой кофе будешь? — спрашивает.

Какой гостеприимный.

— Сама налью, — бурчу.

Оказывается, Платон пьет не растворимый кофе — на тумбе стоит кофемашина. Я теряюсь, не зная даже, как ее включить, не то что сварить напиток. Сообразила только подставить кружку.

Несмело тянусь какой-то кнопке и вдруг ощущаю спиной жар мужского тела — Платон тянется через меня и включает машину.

— С молоком? — спрашивает.

— Да… пожалуйста.

Машина гудит и тонкой струйкой цедит в кружку ароматный кофе.

Платон обнимает меня со спины, медленно гладит ладонями от талии к бедрам, разжигая во мне жар, который сжигает дотла всю мою рассудительность и здравый смысл.