Зная себя, Оля как могла отшучивалась, вежливо перекрещивала ладони в жесте «мне не наливать», чокалась бокалом с водой.

Потом пришел юбиляр.

И как же он был хорош – Оля даже немного расстроилась, что приходится прощаться. Распаренный после танцев, присел рядом, по-хозяйски облокотился на край стола. На загорелой толстой кисти ниже закатанного рукава уверенно держался золотой браслет.

От бывшего шефа приятно тянуло одеколоном, табаком, крепкой силищей. Всё вместе это сливалось в один, ни с чем не сравнимый привкус – он успокаивал Олю и всегда нравился ей, еще со времен студенческой практики. Было в нем что-то отцовское.

Мысль, что запах напоминает ей мужа, Оля отгоняла прочь. Как подруг, то и дело налетавших с разных сторон с предложением всё-таки выпить.

Подруги убегали танцевать, а мысль всё равно возвращалась.

Оля мимолетно подумала, что, по сути, ей всегда было хорошо с Саратовым. Даже сейчас, когда всё так непонятно, когда они раздражают друг друга и почти не разговаривают. А если и разговаривают, то совсем не о том, о чем надо.

И мысль возвращалась. И запах напоминал о муже. О его упертости, о его странностях, о завидном умении со всеми договориться.

– Олечка! Звезда моя! – Бывший шеф бережно поставил рядом наполненную рюмку. – Не за меня, но за тебя! Я тебе знаешь что хочу сказать? Что ты некоторый молодец и замечательная умница. А значит, где ты, там и благолепие, и воздухов благорастворение. Поэтому щас я с тобой выпью – и немедленно благорастворюсь. А ты отдыхай!

И Оля выпила.

Холодная водка скатилась вниз, как с горки, захохотала внутри и крикнула: «Ещ-щооо!»

Между первой и третьей Оля один раз с аппетитом поела, два раза сходила покурить.

Третья холодная водка скатилась с горки еще круче, а докатившись, легла красиво и сказала томным голосом: «Лоунли, лоунли, ай гесс айм лоунли, ты Венера, я Земля, Ева, я любила тебя!»

Оля уверенно вышла из-за стола и двинулась навстречу танцующей толпе, желая показать им, как надо.

Музыка обвивалась вокруг черного платья, терлась кошкой об ноги. Танцевать Оля не умела, но любила, потому и двигалась притягательно странно. Не как все. Это были медленные движения под быструю музыку, плавные, осторожные.

Коллега, танцующая рядом, подплыла ближе, сделала «вау» и крикнула Оле на ухо:

– Это что за техно-кобра?

Оля расхохоталась:

– Женщина-змея, из Румынии!

И показала в ответ сердечко, сложенное большими и указательными пальцами.

В лучах светомузыки, моргающей в полутемном банкетном зале, взгляд выхватил знакомую широкоплечую фигуру в белой рубашке. Это Антон Константинович Калитеевский, новый начальник, пробирается сквозь танцы, идет к столу с музыкальной аппаратурой.

Мелькнула рука, убирая бумажник в задний карман.

Диджей включил тихий музыкальный фон, объявил паузу и взял микрофон. Немолодые коллеги Оли мечтательно перешептывались – думали, что будет живое исполнение, а им очень нравилось, как музыкант, дядечка с клювообразным носом и жидким хвостиком на лысеющей голове, поет «А белый лебедь на пруду» и «Любимая моя». И наверняка смотрит на милых дам через свои затемненные очки-хамелеоны.

К счастью коллег помоложе, музыкант не стал петь, а произнес поздравление.

Голосом, похожим на вокзальное радиообъявление, он сообщил:

– Временно исполняющий обязанности начальника станции скорой медицинской помощи Калитеевский Антон Константинович от всей души поздравляет своего руководителя Солодовникова Петра Андреевича с юбилеем, а также с выходом на заслуженный отдых и желает ему: здоровья крепкого на долгие года, пускай улыбка не погаснет никогда, от всей души благодарим мы вас, и пусть весело смеются морщинки у ваших добрых и умных глаз. В продолжение вечера, в этот прекрасный торжественный юбилей, под ваши громкие аплодисменты – прозвучит этот музыкальный подарок!