Лодыженский М. В. Мистическая трилогия. – СПб., 1914.

Из числа означенных страстей наиболее непреоборимою для человека признается страсть похотная. Это утверждают христианские подвижники, проходившие тяжелый подвиг борьбы со своими страстями. По мнению, например, святого Афанасия Великого в чувственности диавол имеет наиболее удобную точку приложения.

Афанасий Великий говорит, что одним из первых приступов нападений демонов на подвижника это было то, что они пользовались наклонностью человека к чувственным удовольствиям и старались вовлечь монаха в блуд^>16.

Интересно сообщение подвижника первых веков христианства блаженного Иеронима о громадной силе женского обаяния – обаяния чисто чувственного, влекущего к похотной страсти.

Несмотря на свой старческий возраст, Иероним почувствовал эту силу именно тогда, когда предался аскетической жизни. Иероним рассказывает о себе, что, когда он жил в Риме и часто бывал в обществе набожных дам и девиц столицы мира, тогда он не чувствовал ни малейшего к ним движения ни в воображении, ни в теле. Но когда Иероним удалился в Вифлеемскую пустыню и предался строжайшим иноческим подвигам, тогда внезапно начали рисоваться в его воображении образы виденных им в Риме женщин, а в старческом теле, изнуренном жаждою, неедением, бдением, трудами, появлялись юношеские вожделения. Победа была очень трудная, пишет Иероним, потому что естеству предстояло в помощь, как это обыкновенно бывает, явное содействие диавола^>17.

О том же предмете другой подвижник первохристианства Кассиан Римлянин говорит так: «Истребить в собственной плоти нечистое вожделение, это есть большее чудо, нежели изгнать нечистых духов из чужих тел»^>18.

С тех пор прошли века и человек в силе своих вожделений не изменился; не изменился он и в своей уязвимости темною силою. Он и нынче подвержен таким же нападениям. Разница теперь лишь в том, что человек в громадном своем большинстве не понимает и не может осознать, откуда во многих случаях идут веяния, разжигающие его похоть. К тому же современный человек совершенно распустил себя в отношении борьбы с похотною страстью. Мало того, он счел даже за лучшее идти путем обратным – идти путем насыщения и пресыщения себя похотью. Заснувшая совесть против этого не протестует. И вот мы видим, как у людей от их распущенной жизни угасает чувство, очерствляется сердце, растлевается радость жизни, порождается уныние и отчаяние. Правда, некоторые исключительные натуры выдерживают эту жизнь до глубокой старости, являя собой неисправимое зло и питаясь им до конца дней своих. Но зато многие, отдавшиеся похоти, не выдерживают этого прожигания жизни и кончают её в больших страданиях, нередко даже в форме самоубийства.

После всего того, что было нами вообще изложено о власти демона похоти, власти могущественной, невольно возникает следующий вопрос.

Каким же путем человек может себя избавить от этих воздействий темной силы на его похоть? Ведь, сексуальное чувство, которое, как мы видим, столь уязвимо злом, есть неизбежное переживание, вложенное в инстинктивную природу людей, и вложено оно для осуществления назначения человека плодиться и множиться в этом земном мире.

На это можно ответить, что вопрос об ограждении человека от злых воздействий похоти <…> разрешен христианской религией в форме вполне осуществимой для всех мирян и, по нашему глубокому убеждению, кроме этого разрешения – нет другого пути для людей, живущих в миру, к избавлению человека от этих вредных для него воздействий.

Христианство разрешило этот вопрос установлением христианскаго брака, согласовавшего физическую сторону человека с главной потребностью людей – потребностью их жизни в Духе.