Прочитав такую тревожную сводку с геополитических полей, Раиса углубилась в размышления. Неожиданно мужской голос прозвучал прямо под ухом и вывел ее из задумчивости:

– Шалом!

От неожиданности она подскочила на сиденье, но решила на провокацию не поддаваться.

– Иди в жопу! – не оборачиваясь, сказала она, рассчитывая пресечь знакомство в зачатке. Уж что-что, а с аборигенами она общаться не собирается.

– Шалом! – снова повторил голос.

Такой наглости она никак не ожидала. Сказано же по-человечески!

– Пошел в жопу! – повторила она, на этот раз громче и строже. Хотя приятно стало: значит, могут еще кого-то заинтересовать ее костлявые прелести.

– Шалом! – не унимался голос.

Нет, такой беспардонной назойливости Раиса стерпеть не могла! Она обернулась назад с самым решительным видом, намереваясь дать нахалу достойный отпор…

И увидела, что у оболтуса, сидящего позади нее, на коленях стояла клетка, а в клетке сидел большой серый попугай с красным хвостом. Деловито перебирая свои перья, он без конца повторял:

– Шалом, шалом, шалом…

Раиса шмыгнула носом, ей даже обидно стало. Вот дожили, уже с попугаями разговаривает!

Она пытливым взглядом окинула собирающуюся потихоньку компанию. Лица были в основном знакомые, кроме, конечно, двух оболтусов с попугаем.

Первые остановки обычно интереса не представляли. Людей было мало. Тощая девица в драных джинсах сосредоточенно ковырялась в телефоне. Раиса ненавидела современную моду: ну как разоденутся девки неопрятные, задницы из штанов вываливаются, лифчики нестираные торчат, фу, смотреть противно! Широкоскулый солдат задумчиво щелкал затвором автомата. Дисциплины никакой нету! Бардак во всем! Они с оружием и в больницу, и в общественные заведения, и в магазины, и даже на пляжи ходят. Пухленькая девочка, нескладненькая, прыщавенькая, держалась за живот с таким трагическим видом, как будто ее кто-то щипал за мягкое место. Горя они не знают, да и труда настоящего. Вот на заводе бы отпахала двенадцать часов или за старыми пердунами говно повыносила, тогда бы поняла, что такое настоящее страдание!

В общем, Раиса была не в духе, что, впрочем, являлось ее обычным состоянием.

На одной из остановок количество пассажиров резко увеличилось. Зашла пожилая пара, немолодая дама уставшего вида, явно «из русских», потом парень восточной наружности в черной кипе и две чернокожие девушки. Обычный израильский пассажиропоток.

«Русская» уселась рядом с Раисой и равнодушно взглянула в окно. А Раиса неодобрительно рассматривала новых пассажиров. Слова так и прыгали у нее в голове, так и бултыхались во рту… И она не выдержала – ткнув локтем свою случайную попутчицу, наклонилась и жарко задышала ей в ухо:

– Вот таким здесь хорошо! – Раиса указала на парня восточного вида. – А вот этим обезьянкам, – она кивнула в сторону чернокожих девушек, – так вообще раздолье! И только нам, белым людям, приходится горбатиться и мучиться как проклятым.

Случайная попутчица с удивлением взглянула на Раису. Та немного отпрянула назад, ожидая увидеть в этом взгляде понимание и сочувствие, но вместо этого соседка громко сказала:

– Женщина, вы что, расистка?

И все взгляды пассажиров обратились к ней. Несмотря на то, что фраза была произнесена по-русски, ее прекрасно поняли.

Раиса несколько смутилась:

– Нет, ну я не то чтобы…

И тут Раиса, такая нахальная, вечно недовольная и вечно всех критикующая, почувствовала, как все взгляды, включая попугайский, направлены на нее. Она вдруг ощутила себя маленькой и беззащитной, такой одинокой и сиротливой, что ей стало себя жалко. «Бить не будут, – промелькнуло у нее в голове. – Но лучше не рисковать».