С тех пор любимое мыло покоилось на дне ящика в ванной, завёрнутое в два полиэтиленовых пакета. Чтобы не фонило.

Майя моргнула, освобождаясь от наваждения. Посмотрела на ароматную ветку в крупной мужской руке: Хью покрутил её, сорвал один, самый маленький, листик, и растёр его между подушечками пальцев. Поднёс к носу и глубоко вдохнул.

— Круто, — проговорил он на выдохе. — Никогда не слышал, как она пахнет, — мощное тело развернулось к дивану, болотисто-зеленые глаза с улыбкой посмотрели на Майю. — Тебе пойдет.

Чёрт… Он прав. Как же он прав… Майя невыразительно повела плечом.

— Посмотрим. Может, тебя затошнит уже через минуту.

— Не думаю, — хмыкнул мужчина. Снова крутанул ветку в пальцах, с интересом посмотрел, как запестрели фиолетовые цветы. — Мне нравится. Куплю в горшке, поставлю в баре.

— Это куст.

Рассеченная бровь приподнялась.

— Тогда в кадке?

Это замечание не могло не вызвать эмоций. Губы Майи сами растянулись в улыбке.

И вслед за этим полетела очередь щелчков фотоаппарата.

— Садоводы, — почти тут же окликнул Томми. — Давайте работать. Кусты обсудите потом.

Точно. Работа. Это всего лишь работа, только работа. Она закончится уже очень скоро и останется в прошлом. Именно это и нужно повторять себе весь остаток фотосессии. Майя пулей слетела с дивана, встала коленями на ковёр, осмотрелась. Её идеи иссякли.

— Что нам делать? — она обернулась к стоящему над душой Томми.

— Любите друг друга, — величественно махнул рукой он.

— Очень смешно, — мрачно выронил Хью.

Томми стушевался. Вспомнил недавний конфликт — молодец, память хорошая.

— Ну, я не знаю, — промямлил он. — Май, ты ложись. Хьюго пусть нависнет над тобой и… всё такое.

«И всё такое» — как расплывчато звучит и как вдруг подогнулись колени. Не глядя на Хью, она вытянулась на ковре, повернулась на бок. Стала ждать. Кожа под ухом еще помнила, как туда ткнулся нос, как по телу прошёл электрический разряд. Нельзя так реагировать на партнёра по съемкам. Нельзя.

От дивана отделилась тяжелая мужская фигура. Поползла по ковру. Несколько «шагов», и Хью рухнул рядом. Тоже на спину. Тоже повернулся на бок. Уперся локтем в пол, подпёр голову ладонью. Вытянул вперед лавандовую ветку и помахал ею перед носом.

— Готова? — прогудел хриплый бас.

Майя неуверенно кивнула.

— Наверное, да.

— Боишься щекотки?

— Только на животе.

— Какая незадача, — Хью обманчиво горестно покачал головой. — Как раз живот открыт больше всего.

И с этими словами он сделал выпад веткой, как рапирой. Майя не успела заслониться руками. Фиолетовые цветы коснулись кожи, Хью мелко затряс ветку, и по телу прошла крупная дрожь. Майя упала на спину и пронзительно пискнула.

— Хватит! — выдавила она, выставляя вперед руки. — Это дурацкая идея!

— А мне весело, — Хью заулыбался, от глаз к вискам разбежались морщины. Он снова махнул татуированной рукой, и цветы прошлись от живота к боку и вверх, к шее.

Майя нервно хохотнула.

— Чёрт, ладно, это по крайней мере можно терпеть.

— Подвинься ближе, мне неудобно дотягиваться.

Нахал.

— Сам подвинься! — она приподнялась на локтях и бросила в Хью возмущённый взгляд.

Томми тихо хмыкнул, медленно обходя их по кругу с поднятым вверх фотоаппаратом. Хью пожал могучими плечами, послушно проехал по ковру. Его тело почти прижалось к боку Майи. Но только почти. Остановилось на расстоянии в два дюйма.

Пора бы себя одёрнуть. Вспомнить про профессионализм, закончить фотосессию и холодно попрощаться с барменом из Нью-Кросс. Однако Майя не одёрнула. Она с замершим в горле смехом проследила, как ветка лаванды снова приблизилась к ней, минула живот, топ, и невесомо опустилась на скулу. Неожиданно.