Мне снился хороший сон. Уже не в первый раз – я часто видела его в детстве, но со временем он снился всё реже. В этом сне я наблюдала за самой собой, глазами кого-то другого. Этот кто-то всё время сидел в углу обшарпанной комнатушки. Никуда не двигался и всегда молчал. Видимо он был очень болен или очень мал. Мне было лет 7—8, и я, не жалея сил заботилась об этом некто, сидевшем в углу. Приносила еду, штопала вещи, прибиралась в комнате, но главное, я не переставая говорила с ним. Никогда не запоминала о чём, но отлично помнила, насколько ласково звучал этот голос. Я просыпалась, а тёплое нежное чувство оставалось, и ещё долго не покидало меня. В такие моменты казалось что меня правда любят и заботятся обо мне…

Сегодня, после долгого перерыва года в два, мне вновь приснился любимый сон. Но на этот раз всё изменилось. Некто, чьими глазами я смотрела на мир, громко плакал, а я сидела рядом с ним на коленях и уговаривала успокоиться. Выглядела я ужасно измотанной: русые волосы спутались, слиплись и падали на лоб неприятными комками. На исхудавшем бледном лице с впалыми щеками виднелись тусклые веснушки, а под светло-голубыми глазами залегли тени. Некто всё никак не успокаивался, и не зная что делать, я обняла его и тоже разревелась. Свеча, освещавшая комнату, давно погасла. Было темно, холодно, нам ужасно хотелось есть, но ничего, кроме как сидеть и плакать, мы сделать не могли…

Я резко проснулась. По телу пробежали мурашки, но ощущение заботы всё ещё оставалось, и я быстро успокоилась. Ведь впереди нас ждал порт, мы были уже близко.

Я не сомневалась в том, что нашла, наконец, настоящих друзей. Колин, Седрик и Фред, за это плавание, стали для меня неотъемлемой частью жизни. Видеть их каждый день, общаться с ними, это стало так же естественно как обедать или отправляться спать. Но тем печальнее становилась мысль о предстоящем расставании. Капитан нанял их лишь на это плавание, однако мы уже почти достигли цели. А это означает, что у нас осталось всего пара месяцев – обратный путь – а потом в любом случае придётся распрощаться…

Ранним прохладным утром, с опозданием почти в неделю, мы наконец прибыли в порт ОлдЛери. Это был большой торговый город, и даже сейчас, рано утром, на набережной уже закипала жизнь. Кто-то что-то разгружал, кто-то расставлял свои лотки со всякой всячиной, но в основном там сидели рыбаки. Моё внимание привлекли двое – брат с сестрой, сидящие чуть в стороне от всех. На вид им было лет по 13—14, не больше. Мальчишка сматывал снасти, видимо пробыл тут всю ночь, а девочка перебирала и чистила рыбу. По ним было видно, что семья их живёт бедно. Но это не мешало брату с сестрой всё время оживлённо о чём-то переговариваться и смеяться так, будто они – самые счастливые дети в мире…

Я стояла у борта и наблюдала за тем, как просыпается город. Это было одним из моих любимых занятий, так как обычно я вставала раньше всех остальных. Но не сегодня… За сегодня нам предстояло управиться с разгрузкой судна и погрузкой нового товара. А вместо пяти дней заслуженного отдыха остался всего один – завтра.

Наша команда заняла почти целый этаж главного городского постоялого двора – немаленького, трёхэтажного здания, находящегося в самом центре набережной. Весь его первый этаж был отдан под трактир и представлял собой огромный зал, разделённый в нескольких местах перегородками и почти всегда битком набитый народом.

Пока мы были заняты переносом товара, наш капитан о чём-то на повышенных тонах говорил с военными. Разговор не принёс ничего хорошего, судя по напряженному виду капитана Коллинса. Он даже не сразу заметил меня, когда я зашла доложить о том, что судно готово. Его настроения я не разделяла, скорее наоборот, и капитан не мог этого не отметить.