– Вот и нет. Даже слышать не хочу. Ты ни черта не понимаешь. Я же не ты! Я контролирую процесс, все в моих руках. Все под контролем. Пойми это. У меня даже зависимости нет.

– Ослеп совсем? Ты зависишь до такой степени, что уже этого не замечаешь! – произнес Джон с кривой улыбкой.

– Джон, ну это же полная чушь! – сказал я, понемногу начиная злиться.

– Это не чушь. И поэтому ты вынужден общаться с этим подонком Пауком. Алекс, очнись, ты ж хренов детектив в натуре, в чем дело? Посмотри на себя, как ты мог так опуститься?

– Джон, мы вроде договорились не касаться этой темы.

Джон глядел на меня и качал головой. Но мне удалось выбить почву у него из-под ног, и продолжать ему уже не хотелось.

– Да ну тебя в задницу, – сказал он, злясь на себя из-за того, что упустил шанс. Меня бесило, когда он пытался давить на меня. В тишине мы миновали паб «Роял оук».

– Ну ты у нас коп! Круче некуда! – язвительно сказал я чуть погодя.

– То есть?

– Вон тот парень позади – он нас преследует.

– Один из солдат?

– Не. Увязался за нами от телефонной будки возле «Доланса». Глупо было в ней скрываться: там телефон не работает. Дождался, когда мы пройдем мимо, оглянулся и пошел за нами. Мы перешли Мэрин-хайвей, и он следом.

– Черт, это за мной. Я… я кое-кому должен денег… – начал Джон, но замолчал, смутившись.

– Я тоже кое-кому должен денег, – успокоил его я.

Джон посмотрел мне в глаза, и ни с того ни с сего мы оба начали ржать.

– Ну точно мы с тобой два урода, – сквозь смех проговорил Джон.

– Мы отцепимся от него, если срежем через железнодорожные пути. Если, конечно, непрестанное курение не лишило тебя легких… – съязвил я.

Джон заворчал. Мы повернули назад за «Роял оук» и притворились, будто встали у стены отлить. Стоило нам оказаться вне видимости преследователя, как мы бросились во тьму, перелезли через ограждение автостоянки, перемахнули через проволоку, отделяющую насыпь, перебежали пути и поднялись на той стороне. Затем через поля бегом понеслись к дороге.

Мы обернулись, но тот парень, видимо, до сих пор искал нас в районе парковки «Оук». Смеясь и задыхаясь, мы разделились.

– Оторвались от этого ублюдка! – заорал Джон, махнув мне рукой, пока я выбирался на дорогу.

– Ага! – радостно крикнул я в ответ.

Я хохотал. Джон тоже. Если б мы только знали, черт побери! Наш преследователь был не так прост, как я думал. Напротив. Два вектора силы сошлись этой ночью. Два потока информации. Один – от того, кто меня преследовал. Про другой мне собирался сказать отец, когда я приду домой…

Дом. Бунгало с краю от дороги, рядом супермаркет. Заросший сад, облупившаяся краска, плакаты «Гринписа», торфяной запах от почерневшего дымохода, во дворе – коробки с мусором. «Позор всей улицы», как выразился кто-то из соседей.

Отец находился в кухне и по сотому разу выверял свои листовки. Ворохи бумаг, еще больше, чем обычно. Папа баллотировался в местный совет в качестве кандидата от партии «зеленых». Его главным противником был помощник мэра. От меня отцу нет никакой поддержки, напротив, вред один: остается только уповать, что помощник мэра выиграет эту кампанию с легкостью, и ему не понадобится марать отца, напоминая избирателям о моем уходе из полиции.

– Пап, ты чего не спишь? Уже почти час ночи.

– Работаю.

– Пап, умоляю тебя. Не хочу каркать, но все убеждены, что это будет провал.

– Я знаю, что не пройду. Ни в этот раз, и, возможно, ни в следующий. Однако рано или поздно это случится: наши силы растут. Утром я имел часовую беседу в Касл-Грин.

– Пап, ты не дашь мне в долг немного денег?

– Ты же знаешь, что не могу.