30 августа 2017 года. Среда

5:30 утра. Пора собираться. Достаю единственную теплую вещь с длинными рукавами – замшевый жакет. Да, много тепла от него ждать не приходится, когда на улице 6 градусов, но других вариантов нет. Выхожу на кухню, квартира на 8 этаже, Кишинев лежит как на ладони. Красивый рассвет, солнце поднимается и ярко освещает горизонт. В голове автоматом пробегают строчки некогда популярной песни:

Есть не хочется, уезжаю без завтрака. Проезжаем еще по полупустым улицам города. Люди начинают куда-то торопиться, просыпается новый день, и машины ездят туда-сюда.

Покидаем город, за окном пробегают поля подсолнечника, виноградники. Я в Молдове, еще 2 часа – и я дома. Прикрываю глаза, иногда проваливаюсь в забытье. Машина останавливается. Подъехали к частному дому, где продаются похоронные венки. Выходим из машины, жуткий холод. Я быстро прохожу в маленький сарайчик. Пробегаю взглядом по ассортименту. Выбираю венок средних размеров и думаю о доступном пространстве, чтобы вместить. Ведь нас четверо взрослых в машине и две огромные собаки, а нам еще ехать полтора часа. Нужно как-то подписать ленту, а мне ничего не приходит на ум.

Что обычно пишут? Как именно? Я не знаю. Помогите! Мозги сопротивляются мыслям и не хотят выдавать какие-либо идеи. Останавливаюсь на варианте: «Дорогому Андрею от сестры и брата. Вечная память». Меня спрашивают, на каком языке писать – русском или молдавском. Оставляю на их выбор и ухожу в машину греться, холод пронизывает насквозь. Через минут 15 вернулись родственники с венками. Уместились в машине с трудом и тронулись дальше. Я все еще сопротивлялась и не верила, что еду на похороны собственного брата, которого еще пару недель назад видела здоровым и живым.

Мы подъехали к дому, где живут родители. Беру чемодан, венок, на ватных ногах иду к родным дверям. Внутри пустота. Захожу в наш двор, чистый, просторный двор с красивой беседкой в центре. Самый дружный и красивый во всем поселке. Даже качели есть, на которых пару недель назад я каталась вместе с мамой.

У подъезда стоит крест, на земле расстелено покрывало, и тут выходит моя мама с калачами в руках. У меня начинаются судорожные рыдания, стараюсь держать себя в руках, получаются сухие стоны. Мама обнимает меня и просит не плакать.

Оставляю венок на улице и поднимаюсь в квартиру. Все, я уже не могу никуда сбежать. Вот еще пару ступенек – и я войду туда, где лежит мой братишка. Как же хочется убежать. Что за идиотский сон, почему я не просыпаюсь, почему этот кошмар продолжается.

Захожу в коридор, в глубине вижу зал и людей, которые сидят, в комнате горит свет. Мама берет из моих рук чемодан, подходит папа, обнимает, и я опять начинаю плакать. «Натулечка, дорогая, не плачь, пожалуйста», – шепчет он.

Я в полной растерянности, я не знаю, что делать. Стою как вкопанная посреди коридора и чувствую, что никакая сила не сдвинет меня дальше. Пытаюсь подойти к залу, где стоит гроб, но в дверном проеме останавливаюсь, меня скрутило, и я сползаю на пол.

Нет, я не могу, я не могу этого видеть.

Поднимаюсь и ухожу в кухню. Выпиваю воды и не понимаю, как быть. Мне не хватает воздуха, чувствую, что задыхаюсь. Все внутри меня сжалось, скукожилось, сильные спазматические боли в области желудка. Подходят родственники, говорят, что тоже не смогли сразу войти. Мама рассказывает, что приблизилась к гробу только спустя несколько часов после того, как привезли тело.

Через полчаса начинаются похороны, у меня нет времени привыкать к мысли, подстраиваться. Что же мне делать? Хочу я или нет, но должна переступить все свои страхи, эмоции. Я обязана увидеть его сейчас.