– Да, – небрежно махнула она рукой, отчего пёрышко какой-то бедной птички, которую, надеюсь не ободрали ради искусства, отлипло от плеча подруги, став плавно, лавируя из стороны в сторону, опускаться на пол. К своим собратьям. – Она побежала готовиться к занятиям в учебную комнату. Слушай, а подержи-ка…

– Ой, я совсем забыла! – опередила Женьку. – Мне ведь тоже нужно готовиться.

– Ты же обычно никогда этого не делаешь, – нашлась с ответом подруга, видимо, почуяв что-то неладное.

– Ну, ты же видела нашего нового препода. Просто зверюга, – замотала головой, вспоминая Дмитрия в кафе. Надеюсь, он не обиделся, что я ушла, так и не заплатив. Да и, к тому же, разве мне нужно было отдуваться за выходки его бывшей? – Ладно, пока, люблю-целую.

Фух. Еле отделалась. А Оля-то не дура, она сразу смекнула, что предстоящий бедлам, что собиралась устроить Женька, принёс бы немало головной боли.

У неё такое бывало временами. Творческий полёт, так сказать. Вдохновение накатывает, и пиши пропало любая минутка отдыха. Подержи, отрежь, посмотри, подай клей.

А я, что, принеси-подай-ка что ли какая-то?

Нет, помочь подруге было, конечно, не сложно. Но моя душа, ну, совершенно не лежала к искусству. Скорее просто лежала. Лежала бы да лежала. В мягком кроватном царстве, укрывшись толстым одеялом.

Эх, плакали мои отсыпные выходные денёчки.

Идти в учебную комнату в надежде, что там Олька приютит меня под боком, смысла не было. Она терпеть не могла, когда ей мешали заниматься. Вот вообще никак. Превращаясь из хладнокровной студентки с трезвым разумом в мегеру, у которой вместо волос на голове — шипы.

Поэтому мой путь лежал в спортивную комнату. Она у нас на всё общежитие в семь этажей была одна, но зато какая! Стены ещё пахли свеженьким ремонтом, шикарные пластиковые окна не продували, а тренажёры какие…

Такие, что мне были не по плечу. Поэтому направилась я туда только с одной целью — поваляться хотя бы на матах, раз уж с родненьким матрасом не срослось, усиленно делая вид, что качаю пресс. Ну, чтобы не стыдно было перед другими.

Хотя, по правде говоря, после пар туда мало кто заглядывал. Всë же голодные по свободе студенты, особенно в такую тёплую осеннюю пору, после пар редко закрывались в четырёх стенах, предпочитая удушливому общажному запаху яркий аромат улицы.

Только просчиталась я, думая, что смогу поспать, ой… то есть позаниматься в одиночестве. Потому что едва войдя в спортивную комнату, поняла, что оказалась там не одна.

А за спиной, по воле сквозняка, как назло, с грохотом захлопнулась дверь.

– О, смотри, Сладкоежка явилась. Пришла избавляться от наеденного? – насмешливо встретил меня один из моих одногруппников, что профессионально изображал из себя качка.

Рыжеволосый, в веснушках, с руками вдоль и поперёк разрисованными татуировками. Его, кажется, ещё Львом звали… Ну, от царя зверей в нём было не так уж и много, разве что только гонор, который он демонстрировал всегда, когда не нужно. Например, сейчас.

Но не его слова послужили причиной появления красных пятен на моём лице. А скорее удивлённое лицо парня, которого я вообще бы не хотела никого больше встречать.

Боже, ну, почему именно Артеменко? И какого чёрта он рассказывал обо мне этому рыжему грубияну?

– Отвали, Антошкин, – фыркнула, практически не обидевшись и пошла в сторону матов, поближе к окну.

Но зря я думала, что могло бы помочь избежать внимания парней.

– Я Антишкин, – прилетело вдогонку.

Уж слишком близко.

– Я так и сказала, – нахмурилась, не понимая суть претензии.

Ну да, могла ошибиться, голова-то забита совершенно другим. Но придираться зачем?