Женя уже всю плешь проела своей неуемной тягой ко всяким бродячим животным. То собачку, то котика, то попугайчика. А у нас, между прочим, в общежитии категорически запрещено заводить в комнатах животных. Парней и тараканов, впрочем, тоже.

– Ну, давайте я лысиков посмотрю. Сфинкса какого-нибудь… – слегка разочарованно предложила подруга.

– Жень, угомонись, – с угрозой в голосе проговорила Оля, наша вечно строгая подруга, так часто заменяющая мамочку. – Комната ещё после прошлого твоего питомца не проветрилась.

– Ну зачем ты так о Нурисламе? – взмолилась Женя, любительница менять парней как перчатки. И ладно бы приличных, так нет, её тянет на этаких плохишей, воспитанных улицей. – Вот, что он тебе такого сделал?

– Не мылся! – парировала Оля, поправив свой идеальный пучок на голове.

– Да ну вас, нудные вы, – обиженно надула губки Женя, наконец обратив внимания на свой обед.

Когда подруги молча принялись уничтожать содержимое подносов, я даже слегка выпала из реальности. Настолько это было непривычным, что, казалось, рядом со мной сидели совершенно незнакомые люди.

– Неужели, вы даже не спросите? – подивившись наступившей тишине вопросила.

Всё верно, с начала учебного дня минуло уже добрых три пары, а от подруг, так рьяно любящих обсуждать парней, ещё не было произнесено ни слова о нашем новом преподавателе. С одной стороны, это не могло ни радовать, а с другой — вызывало лишь сплошное подозрение.

Ни за что не поверю, что они не были очарованы его диктаторскими замашками и волевым личиком.

– О чем? – подула Оля на свой чай, слегка отхлебнув. – Если ты о вчерашнем дне…

– О нет, Оль, она ж вчера сбежала, как трусливый кролик, – ехидно произнесла наша заводила. – Кстати, о кроликах.

– Ноу. Нет. Найн. Пожалуйста, остановись, – погрозила пальчиком рыжая. – Мне кажется, наша мышка говорит о…

– Хм, мышка, – зацепилась за слово Женька, тут же принявшись вбивать что-то в строку поиска браузера.

– Женя, фу! – мгновенно отобрала телефон у подруги Оля. – Она о Дмитрии Евгеньевиче.

Девчонки странно переглянулись, хмуря брови. Казалось, в столовой резко похолодало, настолько градус настроения упал после предположения Оли.

– Девчат, у вас всё хорошо? – неуверенно начала я. – Почему я не слышу ваши хвалебные оды?

– А что, понравился, да? – Женька не упустила момента поддеть меня, прекрасно зная о моей нулевой популярности у парней. Для неё было нормой скакать с плохого настроения на хорошее по щелчку пальцев.

– Ага, скорее вселенная схлопнется, чем наша Сашка втрескается в такого тюфяка, как Волков, – флегматично прокомментировала Оля, добавляя, на мой взгляд, слишком много соли в суп. Она вообще любила всегда переходить грань.

– Тюфяка? – нахмурилась, не понимая, как это определение может быть связано с Дмитрием Евгеньевичем.

– Да смотри-смотри, как у неё глазки засверкали! – поиграла бровями Женька. – Сашу-у-уль, а я и не знала, что тебе нравятся постарше.

– Да что ты заладила, – прикусила губу, собираясь оправдываться. – Нормальные у меня глазки, не сверкающие. И не нравится он мне.

Незачем им было знать про ту ситуацию, что произошла вчера.

– Вынуждена с тобой согласиться, Женька, – деловито покивала рыжая. – Дело плохо. Ну, рассказывай.

Две пары глаз сомкнули на одной мне. Маленькой, растерянной, но твёрдо вознамерившейся отстаивать свои позиции.

– Ничего такого. Просто показалось странным, что вы не говорите о нём ничего. Весь универ трещит, а вы…

– А мы не весь универ, забыла? – высокомерно перебила меня Оля, не терпящая того, чтобы её сравнивали с другими.