– Коснитесь кристалла, – нетерпеливо потребовал он, когда заметил, что я бездействую.

Оцепенение спало с меня в тот же миг, я сделала шаг вперед и положила руки на камень.

Его поверхность оказалась шероховатой и теплой. Пальцы словно приросли к ней. В следующий миг магический сенсор вспыхнул.

Я уже размечталась о том, как сейчас кристалл озарится всеми цветами радуги, представив меня уникальным магом всех направлений и элементов. Как дружно ахнут все присутствующие. И я наконец поверю, что я и правда какое-то там дитя звезд.

Однако все вышло не так. Нет, кристалл действительно вспыхнул и даже затрещал, до краев наполнившись не пойми чем. Мужчина, что контролировал процесс, даже испуганно шагнул назад.

Но уже через мгновение все пришло в норму. Магия равномерно распределилась по сосуду, заполнив его целиком. Только вот…

– Что это за цвет, Шаэрн? – спросил один из членов комиссии.

Мужчина, которого звали Шаэрном, наклонился над камнем, потирая гладковыбритый подбородок.

– Похоже на… коричневый, – пробурчал он. – На грязно-коричневый.

С первых рядов прозвучал сдавленный смех. Я повернула голову и увидела трех девушек-оборотней, которые хохотали не останавливаясь.

– Предрасположенность – дерьмомантия! – бросил кто-то из них.

– Камень мог сломаться? – спросила единственная в комиссии женщина с пучком рыжих волос чуть светлее, чем у меня.

– Ну, класс, – пробубнила я, сложив руки на груди.

Сейчас еще выяснится, что я не могу сотворить ни одного магического фокуса, и в результате пролечу как фанера над академией.

– Не думаю, лэра Бригитта, – прозвучал твердый ответ Шаэрна.

Он выпрямился, поправляя мантию, подвязанную широким поясом. Наконец прокашлялся и громко объявил:

– Потенциал – десять баллов! Предрасположенность неизвестна.

Члены приемной комиссии что-то застрочили у себя в тетрадках. А потом, когда я уже была готова выпалить заготовленную тираду о том, что магии я не училась, но готова быстро наверстать, да и вообще я – не студентка, а находка для любого вуза, один из членов комиссии поднял голову и провозгласил:

– Студентка Алексеева! «Ультра»! Свободна!

Я не могла понять, что произошло. Остальные абитуриенты и студенты зашептались, поднялся гул.

Но спорить и спрашивать не хотелось. Вдруг еще передумают?

Мне всучили какой-то лист с результатами поступления и махнули рукой в сторону выхода.

– Идите заселяйтесь, Алексеева, – подгоняла меня лэра Бригитта, закладывая за ухо прядь рыжих волос. – Не задерживайте поток.

Я поспешила выполнить указание. Подхватила свои вещи и исчезла из аудитории так же быстро, как исчез бы прямо сейчас пирог с мясом, поставленный передо мной каким-нибудь добрым человеком. Кушать хотелось страшно.

Впрочем, дальше аудитории идти я не торопилась. Оперлась спиной о дверь и закрыла глаза, глубоко дыша. Словно долго и безостановочно бежала.

– Что, поступила? – раздался знакомый голос.

Повернула голову и увидела улыбающегося уборщика. Он все еще мыл пол, хотя коридор, на мой взгляд, и так блестел.

– Ага.

– Ну, поздравляю.

– Спасибо! – улыбнулась в ответ, рассматривая уборщика внимательнее. – А вы ведь человек, простите?

Тот добродушно улыбнулся:

– Верно подмечено, девочка.

– Мне показалось или тут очень много оборотней?

– Все верно, – закивал мужчина, склонив голову к полу и шурша тряпкой. Капли воды с плеском упали из ведра и растеклись по плитке. – Большинство студентов в академии – именно оборотни. Людей меньшинство. И еще меньше среди людей девушек.

«Шур-шур», – скользила тряпка по полу.

– Выходит, большая часть колдунов здесь – это оборотни. Остальная часть – охотники на них, – невозмутимо продолжал уборщик.