Последние слова он произнес явно не своим голосом, и Эсме испугалась. Она осторожно коснулась его руки, и пират, вздрогнув всем телом, пришел в себя.

– Вот так, – произнес он будничным тоном, совершенно не выдававшим сильнейшего душевного волнения. – Что еще вы хотите узнать?

«Отчего фрегаты переворачиваются кверху килем?»

– Я только хотела спросить… – Эсме боялась, что Крейн снова начнет тонуть в воспоминаниях, и поэтому подбирала слова очень осторожно. – «Морская звезда»… она выглядела совсем другой… когда говорят, что фрегат сошел с ума, – это ведь на самом деле не так, я правильно понимаю?

Крейн снова вздохнул.

– Вообще-то вы сейчас меня спросили о тайне, которую всякий моряк обязуется хранить до самой смерти и не раскрывать тем, кто с суши. Но я перед вами в неоплатном долгу и поэтому буду откровенен. – Эсме запротестовала, но он не захотел слушать. – Ответ на этот вопрос я покажу чуть позже. Кстати, завтра вечером мы прибудем в Ламар – вам этот город понравится. Если оценить ваши заслуги, то вместе с домом мне придется обеспечить еще и библиотеку… продукты на год вперед… в чем еще нуждается целитель?

Капитан сменил тему разговора столь же быстро, как менялся курс «Невесты».

– Снадобья, – Эсме улыбнулась при мысли о «продуктах на год вперед». – У каждого целителя есть сундучок, в котором хранятся снадобья. Если бы у меня было хоть самое слабое из них, то… – Она умолкла, не решаясь спросить магуса о потерях, которые понес экипаж.

– Сундучок, конечно. – Разноцветные глаза прищурились. – Я запомнил.

– Но его не так просто раздобыть! – Эсме покачала головой. – Эти снадобья продаются только в Гильдии целителей… собственно, я смогу их выписать, когда устроюсь на новом месте…

– Возможно, возможно, – задумчиво пробормотал Крейн. – Вернемся к этому разговору позже, а теперь вам надо подкрепиться. Кузнечик!

Дверь тотчас отворилась, и показался юнга с подносом в руках. Выглядел он и впрямь неплохо – улыбался, по крайней мере. Повязка на его шее была не особенно чистой, и Эсме захотела ее размотать и проверить, как заживает рана, но тут он заговорил – точнее, попытался.

Капитан выхватил поднос из рук юнги, зашедшегося в кашле, а Эсме сокрушенно покачала головой. Кузнечик наконец выдавил из себя всего три слова – «спасибо», «лучший» и «заступница».

– Молодец, а теперь иди, – магус кивком указал на дверь.

– Я это… – Мальчишка засуетился и вытащил откуда-то – словно из воздуха – стопку фиалкового шелка. – Простите, капитан… оно очень старое… хххр… шелк не могу… – Он виновато развел руками. – Боюсь, порвется…

Целительница посмотрела на капитана – и увидела, что магус вот-вот провалится в бездну. Она любила фиалки.

«Больше никогда не буду читать чужие мысли. Честное слово, больше никогда…»

– Ну и ладно, – сказал Крейн бесцветным голосом. – Пепел к пеплу… иди, Кузнечик.

Юнга не сразу поверил, что его простили, – а потом торопливо ретировался.

– Я слышал, что целителю нельзя лечить серьезные раны, не выпив перед этим хотя бы самое слабое снадобье, – вдруг проговорил капитан, испытующе глядя ей в лицо. Эсме с трудом выдержала этот взгляд; она догадывалась, к чему клонит магус. – Это и в самом деле так?

– Не совсем, – ей не хотелось лгать, но и правду говорить сейчас не следовало. – Просто без снадобья… хм… все гораздо сложнее. Исцелять я могу всегда, пока живу, – если меня попросят.

– А-а… – протянул Крейн. – Что ж, тогда я постараюсь сделать так, чтобы на борту моего фрегата вам больше не пришлось никого лечить без этих волшебных зелий.

Вопрос, которого она боялась больше всего, не прозвучал.