То, что Ванины гости не только не ушли с торжества, но и активно принимают в нем участие, для меня вообще за гранью фантастики. Но что, что, а лично выяснять у них причину этой необъяснимой лояльности я уж точно не буду. 

Думаю, они либо остались ради еды и алкоголя, либо ради пикантных подробностей. То, что мужчины те еще сплетники, я знаю уже давно. Не вчера родилась. 

Поприветствовав смельчаков, тамада подставляет мне стул. Уверенно сажусь на него, и, припечатав ладонями платье ровно так, чтобы выше подвязки шаловливые пальчики моего фиктивного мужа пробраться не смогли, слегка выдвигаю вперед нужную ногу.

О гостях я не переживаю. Платье длинное, и никто ничего не увидит. Сейчас моя главная задача как раз в том, чтобы никто ничего не нащупал. 

Илья, с серьезным выражением лица, в котором, кажется, только я вижу скуку, встаёт передо мной, опускается на одно колено и поднимает глаза, встречаясь со мной взглядом.

Я почему-то вздрагиваю от его позы и того, как сильно она напоминает ту, в которой Ваня делал мне предложение. Так. А что такого? Это же логично. Я же сижу, вот и Илья тоже присел, не нагибаться же ему. Так почему же я стушевалась? 

Вдох - выдох. Ободряюще улыбаюсь, когда горячие пальцы ложатся на мою щиколотку. 

Блин! Откуда эти мурашки? 

Всеми силами пытаюсь себя контролировать, но по мере того, как обжигающие руки Ильи мучительно медленно начинают скользить по ноге, я все больше теряю контроль. 

Вокруг все как будто исчезает. На сцене толко я, Илья и его чувственные длинные пальцы. Ох!

Знаю, что это только для меня, но весь этот процесс кажется каким-то невероятно интимным. Совершенно новый уровень близости по сравнению с поцелуями.

Дыхание сбивается, а между ног разгорается настоящий пожар. Бороться с неистовым желанием отпустить ткань и раздвинуть бедра шире становиться невыносимо сложно. 

Да еще и Илья не прерывает зрительный контакт, что делает мое испытание совсем уж невыносимым. Мурашки, дрожь - полный комплект. 

Вот только кроме слегка расширившихся зрачков, его лицо выражает полное безразличие ко всему процессу. И это отрезвляет. 

Мне даже удается восстановить дыхание. Дыхание, но не сердцебиение. Хорошо, что это, в отличие от вздымающейся груди, никто не заметит.

А бархатистые подушечки пальцев уже почти доходят до коленки, медленно но верно пробираясь к самой горячей точке моего тела…. Ой! То есть к подвязке! Да-да, именно к ней. 

И вот когда я, как мне кажется, почти совладаю со своим волнением, из дружной толпы холостяков слышится разочарованное: 

- Скучно! Давай зубами снимай. 

- Зубами! Зубами! -  начинают поддерживать неизвестного умника мужской хор. 

Какого…?! 

Я замираю, моментально представив, как сейчас вместо пальцев на моей коже окажутся губы. Похоже, Илья представляет то же самое, потому что его взгляд вдруг становиться угольно черным, а рот слегка приоткрывается. 

Фантазия на пару с телом начинают добавлять к визуальной картинке ощущения. 

И, конечно же, в моей голове горячие губы продвигаются куда дальше подвязки, туда, где я на самом деле мечтаю их ощутить. 

В шоке от собственных мыслей я вскрикиваю, но уже поздно. Плотно сжатые бедра сами раздвигаются, а руки отпускают плотно прижатую к коже ткань. 

- Ох, - выдыхаю судорожно, и вдруг, поняв, что только что сделала, пытаюсь вернуть ноги и платье на место. 

Но поздно. 

Пальцы Ильи вдруг перестают быть медленно нежными. Их заменяет обжигающая ладонь, быстро и уверенно двигающаяся по моему бедру. 

Он ловко и очень уверенно ведет ее все выше и выше по моей ноге. И, когда до мокрых насквозь и не защищенных ничем складочек остается всего-ничего, вдруг останавливается.