Но погода стояла прекрасная, дороги оставались сухими, и Бессетт соизволял спешиваться только во время их случайных остановок. Казалось, что он полон решимости сохранять дистанцию.

Добравшись до ветхой гостиницы рядом с портом Рамсгейт, они обнаружили, что поднялся сильный ветер. Анаис, понаблюдав за тем, как бешено раскачивается вывеска гостиницы, начала бояться переправы.

В соответствии со своей новой ролью послушной жены она с нетерпением ожидала в экипаже возвращения Бессетта, который должен был обо всем договориться. Наконец он, хмурый как всегда, появился во дворе гостиницы и помог ей выйти из экипажа.

– Вы никого не знаете в Рамсгейте? – в очередной раз – а точнее, в третий – спросил он.

Анаис посмотрела на вход в гостиницу.

– Ни души, – ответила она. – Как здесь кухня?

– Сносная, полагаю, – сказал он. – Я распоряжусь, чтобы вам принесли ужин в семь.

– Вы не поужинаете со мной?

– Мы еще в Англии. И мне есть чем заняться.

– Хорошо, – спокойно сказала она. – Только что-нибудь легкое. Может быть, суп.

Он прищурился от полуденного солнца и осмотрел пустой двор гостиницы в пятый раз.

– Я выбрал эту гостиницу потому, что она не особенно популярна, а это значит, что она не из лучших. Но у них мало комнат, так что Гауэр может спать в кресле в вашей гостиной.

Анаис бросила осторожный взгляд на румяного молодого лакея Бессетта, который начал отстегивать багаж.

– Уверена, что вы исходите из лучших соображений, – сказала она, – но не будет ли правильнее, если я буду спать в гостиной, приглядывая за Гауэром?

Бессетт посмотрел на нее отсутствующим взглядом.

Анаис выставила вперед ногу и приподняла юбку на несколько дюймов. В лучах солнца сверкнул ствол ее маленького пистолета.

– Думаю, я справлюсь.

Бессетт медленно поднял взгляд. Возможно, слишком медленно. И эти глаза – глаза, как она уже давно поняла, цвета голубого льда – сверкнули непостижимым образом: одновременно и холодом, и жаром – отчего по ее спине побежали мурашки.

– Понятно, – наконец сказал он. – Но…

– Но? – Анаис нетерпеливо посмотрела на него и понизила голос: – Послушайте, Бессетт, как вы думаете, я способна это сделать или нет? Если мы начнем эту миссию с того, что вы будете беспокоиться обо мне на каждом шагу, то я стану вам помехой, а не помощницей.

– Я только лишь имел в виду…

– Я знаю, что вы имели в виду, – твердо сказала она. – Спасибо, сэр. Вы – джентльмен с головы до ног. Но во мне маловато от леди, и могу вас заверить, что бедный Гауэр по сравнению со мной нигде не бывал. Итак, в моей сумочке складной нож, в рукаве стилет и слух, как у хорошо обученного сторожевого пса. А бедный Гауэр, откровенно говоря, выглядит так, будто только что упал с телеги дорсетширской фермы. Кроме того, в Рамсгейте вряд ли возникнут проблемы.

На его твердых скулах возник намек на румянец, и Анаис почувствовала, как Бессетт подавляет свою раздражительность и свое беспокойство.

– Хорошо! – резко сказал он. – Но если вас убьют, я не буду дожидаться похорон.

– Надеюсь, что так и будет, – отозвалась она. – Единственная, о ком вы, как и я, должны беспокоиться, – это Жизель Моро.

В этот момент Гауэр подал ее чемодан кучеру. Анаис двинулась так, как если бы собиралась пересечь двор гостиницы.

– Ну-ка, пройдемте со мной, – приказала она. – Я хочу знать, куда вы направляетесь и в котором часу собираетесь вернуться.

Бессетт последовал за ней, его румянец стал ярче.

– Уже вошли в роль властной жены?

Анаис не остановилась, но бросила на него раздосадованный взгляд.

– Нет, я веду себя как ваш партнер по бизнесу, – прошептала она. – Начиная с этого момента, мы оба должны знать, что на каждом шагу делает другой. Иначе можно накликать смертельную опасность, разве не так?