– Вот и посмотрим, – хмурит брови.

– Посмотрим, – я развернулась и пошла отсюда. Не хочу находиться с ним в одной квартире. Вернусь, когда ноги его тут не будет.

– Твою мать, – услышала, когда выходила во входную дверь.

Странное ощущение. Несколько часов назад я рвала и метала, искренне желала, чтобы мой муж не кусал, а грыз свои локти, чтобы стёр колени в кровь, валялся у меня в ногах и умолял… а теперь мне как будто всё равно.

Что происходит?

Я вышла из здания, подошла к машине, обернулась, глянула на окна и увидела, как шелохнулась белоснежная штора в окне спальни. Марк притаился. Не бежит, не упрашивает, а прячется за шторой. Это так… даже не знаю как. Мелко, что ли.

Усмехнулась. Пусть смотрит, как я уезжаю от него навсегда.

Села в машину. Положила ладони на руль. Глянула на часы.

– Ну, что – все дела на завтра, – произнесла любимую фразу, которую говорю, когда уставшая, заработаюсь допоздна в своём кабинете.

Завела мотор и поехала назад, к Ларе. Сегодня буду у неё ночевать.

Полночи мы с подругой проговорили о жизни и том, что все мужики – козлы, и нет среди них ни одного идеального. Вот ни одного.

––

Утром я рано уехала. К самому открытию суда. Быстро, без проволочек написала заявление. Даже рука не дрогнула.

Такое ощущение, что это обычная форма, которые я заполняю каждый день на автомате.

А когда вышла из здания, то реально испытала чувство облегчения. И в который раз за вчера и сегодня пожалела, что не сделала этого раньше.

На работу приехала к десяти. Иду по офису уверенной походкой, а все на меня смотрят и кажется, что смотрят как-то не так.

Или у меня внутри все ощущения поменялись, или действительно что-то не так.

Алевтина меня увидела, подскочила с места. Схватила папку и за мной в кабинет.

– Они ушли, – без приветствия кладёт красную папку на стол.

Я остановила движение. Хотела скинуть жакет, что-то жарковато в офисе, но зависла.

– Ушли? – строго смотрю на помощницу.

– Да, презентация не понравилась, и они рассчитывали на ваше присутствие. Потом какие-то отговорки…

– Так… – я всё-таки стянула жакет, – а что именно не понравилось?

– Я не знаю, – она пожала плечами и поправила очки.

– Они что, не объяснили, сейчас я позвоню и верну их… – я потянулась к сумке за телефоном.

– Можете не стараться, – худые плечи Алевтины снова дернулись.

– Почему? – не поняла я.

– Они сразу пришли с таким настроением. И слушали, как бы, явно не собираясь соглашаться. Переманили наших клиентов. Я узнала от одного человека… короче, узнала от конкурентов, что им предложили более выгодную сделку.

– Насколько выгодную? – во мне включилась хватка хищника, за клиентов я готова бороться.

– Вроде бы процентов на пятнадцать и условия более выгодные и пластичные.

– Так, – я немного постояла, положив ладони на стол, а потом взялась за жакет и надела его снова, – так дело не пойдёт.

Взяла сумку и пошла из кабинета.

– Пойдёте уговаривать?

– Уговаривать? – я обернулась и усмехнулась, – Ещё чего. Они сами прибегут. Вот увидишь! – подмигнула Алевтине.

– Удачи, – она радостно улыбнулась.

Знает меня. От меня клиенты не уходят, наоборот, приходят ко мне после кого-то, чтобы исправлять косяки провальных рекламных компаний.

И я пошагала по офису в обратную сторону, под довольными взглядами моих сотрудников. Они-то точно понимают: не будет жирного клиента – не будет жирной зарплаты. Они у меня все на ставке и на дополнительных процентах от сделок. Нет сделки – нет хороших бонусов к ставке.

Через полчаса уже стою у кофейного автомата возле офиса руководителя в косметической компании. Вижу выходящего из-за угла мужчину и тут же начинаю давить на кнопку, но, конечно же, не на ту, что нужно.