Рука Греты дрогнула, и на скатерти расплылось темное, чайное пятно. Незримый официант отреагировал мгновенное – чашка исчезла, скатерть очистилась будто сама собой. А еще через пару секунду перед ней появилась новая чашка. Почему новая? Потому что если на первой белоснежной и толстопузой чашке цвели маки, то эта радовала глаз нежными незабудками.

Поднять взгляд на некроманта было тяжело. И сама тема разговора нервировала, пусть Грета и сама собиралась об этом поговорить. Но больше всего было стыдно из-за пролитого чая. Ужас и кошмар, в общем.

– Мне казалось, что ты одна из немногих, кто не боится меня,– с легким недоумением произнес Алистер.

– Нет, то есть да. Ох, дорф. Меня немного выбивает из равновесия тема разговора, но ты – ты меня не пугаешь,– Грета постаралась четко и внятно разъяснить свою позицию. – Я и сама собиралась поговорить о нашей… наверное, жизни? Просто это довольно тяжело. Мы оказались в странной ситуации.

– Да не так чтобы,– серьезно ответил некромант. – Мы можем быть супругами, а можем и не быть. Решать в любом случае тебе – я приму от тебя все.

– Значит, тебе все равно? – упавшим голосом спросила Грета. – К чему тогда все это?

Она сделала неловкий, ломкий жест, будто пыталась одним движением охватить и море, и пляж, и стол, и вообще всю их жизненную ситуацию.

Алистер покачал головой, будто отрицая весь тот вихрь горьких, обиженных предположений, что закрутился в голове Греты и уверенно, властно произнес:

– К тому, что мне не все равно, Грета. Просто решать должна ты. Тех, кто безразличен не спасают от смерти, тех, кто нежеланен не приглашают на свидание. Подвиги совершаются во имя любимых, Грета. Я их еще не совершал, но знаю, кому посвятить. И… если бы я не был согласен, мог наложить вето. Иначе, будь все так просто с браком и всем прочим, давно бы уж был принудительно несвободен.

Заговорить Грете удалось только с третьей попытки. Для этого ей пришлось сосредоточиться, успокоить дыхание и напомнить самой себе, что она взрослая девица, темный менталист и вообще, колдунья, которая практически прошла королевский отбор. Так, прокрутив в голове все эти воодушевляющие мысли, она заговорила:

– У меня не было первой влюбленности или второй, или третьей. Может быть, сейчас, это она и есть. Но я не хочу творить глупости, а ведь говорят, что первая любовь славится именно глупостями. Я не рыдаю ночами, не молюсь на твой портрет (которого у меня нет), и даже почти не жалуюсь на тебя подруге. Мне просто грустно и пусто без тебя. Это тяжело быть как бы замужем за дорогим человеком, но при этом чувствовать себя нежеланной и навязавшейся. Ненужная не совсем жена – отвратительное ощущение и омерзительный статус.

Некромант хмыкнул:

– Во-первых, ты «совсем» моя жена. Я, хоть и неправильный, но дракон, а ты – мое сокровище. Да и кольцо не позволит тебе увлечься другим мужчиной. А во-вторых, то есть, прирученный дорф по твоему «умность»?

– Прирученный дорф – жизненная необходимость,– вспыхнула Грета, и тут же спросила,– а ты? Ты увлечешься другой женщиной?

– У драконов не бывает измен,– серьезно ответил некромант и тут же весело добавил,– так что я смогу и увлечься, и изменить тебе. В теории. А потом за это я расплачусь половиной личной магической силы и, плюсом, навсегда потеряю мужскую силу. Даже не представляю, что меня может на это подвигнуть.

Грета бросила на довольного некроманта обиженный взгляд и буркнула:

– А как насчет «нет, я просто не способен на измену»?

– Не способен,– с готовностью подтвердил Алистер,– просто сдержаться и не подшутить – тоже не способен. Возьмешь такого?