– Византия прекрасна, – начала Елена. – Страна, полная цветов, кораблей, дворцов и знаний.

Голос Елены источал вдохновение, когда она описывала свой любимый город. Погрузившись в яркие воспоминания, девушка рассказывала о чудесных, плодоносных садах, о библиотеках, заполненных древними книгами, просторных улочках и людях, живущих там. Глаза Елены поблескивали, а губ то и дело касалась теплая улыбка. Глядя на неё, Эмир видел – сердцем и разумом византийская принцесса была сейчас не здесь. Отчасти, воин понимал её. Нередко бывало и так, что он сам уносился в своих мыслях в другие места. Но чаще это было не прошлое, а будущее, которое Эмир намеревался подчинить себе.

Когда слуги принесли поднос с пиалами, наполненными крепко заваренным чаем, разбавленным жирным кобыльем молоком, и угощениями, красовавшимися на плоской тарелке – изюм, чернослив, лесной орех и персики, Эмир, как бы между делом, задал еще один вопрос:

– Стены Константинополя на самом деле такие неприступные, как говорят о них?

Елена, открыла было, рот, чтобы сказать о том, что Константинополь уже не так силен, как прежде, но, вовремя вспомнив, что это может обернуться трагичными последствиями для любимого города, медленно вздохнула и ответила так:

– Я мало понимаю в этом. Меня не обучали военному делу, и потому мой ответ будет заведомо ложен.

Эмир, чуть склонив голову набок, прихватил смуглыми пальцами чернослив и отправил его в рот. Елена, смущенно опустив взор вниз, взяла один орешек.

– У тебя большая семья? – продолжал расспрашивать Эмир.

– Два старших брата и младшая сестренка, – ощущая тоску по близким, ответила принцесса. Она, подняв взгляд на Эмира, встретилась с его нечитаемым, задумчивым взором. Осмелившись, девушка добавила:

– А у вас?

И только задав вопрос, Елена заметила, как округлились от удивления глаза Нафисы и Заиры. Видимо, она, сама того не зная, только что нарушила правило этикета.

– Я – единственный ребенок, – Эмир сделал глоток чая. В юрте повисла тишина. Елена, нервно сжимая пальцы рук, лихорадочно размышляла, чем же закончится этот обед. Выдерживать общество Эмира с каждой минутой становилось все сложнее, к тому же, его вопрос про неприступность Константинополя, наполнил грудь принцессы тревогой. Украдкой поглядывая на его спокойное лицо, Елена не могла понять, что именно задумал мужчина. Никаких эмоций. Ровный взгляд и небывалое спокойствие.

– Ты хотела бы вернуться домой? – вдруг, прерывая затянувшееся молчание, поинтересовался Эмир. Его наложницы тут же оживились от услышанного, а Елена, удивленная вопросом, непонимающе посмотрела на воина. Она не ослышалась?

– Домой? – повторила девушка.

Эмир властно качнул головой.

– Больше всего на свете я бы хотела вернуться домой, – с жаром, от которого на округлых щеках проступил маковый румянец, сказала Елена. Уголки губ Эмира приподнялись в еле заметной, но, все же, улыбке. Смутившись от собственной эмоциональности, Елена следом добавила:

– Но разве я могу?

– Я отправил гонца в Византию, – начал Эмир, и от этой новости в груди девушки от счастья затрепетала душа.

– С вестью о том, что в моем плену – византийская принцесса, – продолжил Эмир. – И если император хочет, чтобы его дочь вернулась домой, он должен будет заплатить выкуп за неё.

У Елены не хватило смелости и спокойствия, чтобы узнать, какая цена назначена за её свободу. Испытывая двоякие чувства – радость от того, что у неё появился шанс вернуться домой, и тревогу по причине того – а сможет ли отец собрать золото, девушка произнесла:

– Спасибо.

– Мои наложницы, – Эмир грациозным движением указал в сторону темноглазых красавиц, – хотели задать тебе несколько вопросов о том мире, где ты жила. Заира, начни первая.