— Молчи, глупая! — зашипел ретро-глюк, опускаясь в глубоком реверансе и меня утягивая к полу.

Окончательно сбитая с толку всем происходящим, я позволила себя утянуть и услышала резкий, с явными командирскими нотками голос:

— Это она?

— Да, ваше всемогущество, это моя племянница Филиппа Адельвейн, — ответил первому мужику мужик номер два.

Я не вскинула на них взгляд только лишь потому, что в тот момент была поглощена изучением своей обуви. И юбки. Господи, что это? На моих ногах красовались атласные балетки со смешными помпончиками, а юбка больше напоминала шуршащий колокол.

Всё ясно, у меня нервный срыв. Нужно было не держать всё в себе, а закатить Родину истерику. Поскандалить от души, побить посуду, как полагается в таких случаях и как поступают все нормальные женщины. Пореветь, в конце концов.  

Я ведь не железная леди, и нервы у меня тоже, как выяснилось, отнюдь не железные.

— Дочь мятежника, — в голосе первого незнакомца отчётливо слышалось пренебрежение.

— Наследница древнего рода и ваша покорная слуга, мой лорд, — раболепно подхватил незнакомец номер два.

— Посмотри на меня, — резкий приказ резанул по натянутым до предела нервам, и жёсткие мужские пальцы нетерпеливо сжались на моём подбородке, заставляя вскинуть голову.

Я дёрнула ею, пытаясь избавиться от этого эфемерного прикосновения, которое ощущалось совсем как настоящее — жалило, почти обжигало — и посмотрела хамоватому глюку в глаза. В них было столько холода, что меня передёрнуло.

Я шарахнулась от него, отступила на шаг. В ответ на мою реакцию лорд или как его там величать чуть слышно усмехнулся и продолжил оглядывать меня с таким видом, словно я была выставленной на торгах рабыней, продающейся с большой скидкой.

— Ваше всемогущество, Филиппа у нас девушка скромная, застенчивая, её ещё никогда не касался ни один мужчина. Вот она и нервничает, волнуется, — вякнул из-за спины всемогущества низенький, пузатый мужчина с блестящей лысиной.

По-видимому, дядя Филиппы.

Вот только я не Филиппа! Откуда в моей голове вообще взяться этому имени? И этому зеленоглазому брюнету — всемогущей горе мышц.

Ну же, очнись! Очнись, Лиза!

4. 1.4

К моей досаде, видения не спешили со мной прощаться и всё казалось очень и очень натуральным.

— Ни один мужчина не касался, — эхом повторил незнакомец, продолжая скользить по мне таким взглядом, словно на мне вместо балеток с помпонами были чёрные лаковые сапожки, а вместо витого шнурка сумочки, который я, оказывается, судорожно сжимала в руке, кожаная плеть.

— В обители мою племянницу стерегли должным образом, ваше всемогущество. Филиппа образована, в меру умна и не в меру очаровательна, — словно на аукционе поднимал ставки дядя.

То есть «в меру умна» у них тут, в Глюкляндии, считается достоинством, а не недостатком? Мда…

— В общем, идеальная невеста, а в будущем, — алчно сверкнул он глазами, — кто знает, возможно, и королева Харраса.

— Не забегайте так далеко вперёд, лорд Нейтон. — Это… могучее окинуло меня ещё одним взглядом, на этот раз прохладно-скучающим. — Посмотрим, как всё сложится. Должен признать, она действительно хороша. Да и у меня не осталось времени на более тщательные поиски.

«Вы только посмотрите, времени у него не осталось», — проворчала мысленно.

— Поэтому я заключу с вами договор, лорд Нейтон. Сегодня у меня в Шархе дела, я заберу леди Филиппу завтра в полдень. Пусть к тому времени будет готова.

Надеюсь, я к тому времени уже успею очнуться. Потому что вот это его «упакуйте мне невесту, в количестве одна штука» вызывало одно единственное желание — зарычать.

— О, ваше всемогущество! — подал голос расфуфыренный плод моей воспалённой фантазии. Бальзаковская дама уже успела подняться из реверанса и теперь довольно обмахивалась веером по случаю удачной продажи племянницы. — Уверяем вас, вы ни на секунду не пожалеете и не разочаруетесь в своём выборе. Филиппа чудесная девушка с чудесной родословной!