– Да, клуб мой, – подтверждаю. – Звони, – толкаю я к ней по столу сумочку, – кому ты там хотела.

И пока Теона судорожно ковыряется в личных вещах, отправляю сообщение администратору, чтобы принесли нам сладкий чай с какими – нибудь бутербродами. Уж очень бледно девчонка выглядит.

– Ирина, – почти выкрикивает она в трубку. – О Господи! Я так боялась, что тебя тоже арестовали. Потом расскажу. Где ты? Дома? Как тебя выпустили? Ааааа… Ирин, прости, мне так жаль, – говорит с искренним сожалением. – А ты скажи, что меня парень бросил. Не соврёшь почти, – горько хмыкает и замолкает, слушая собеседницу. – У меня? Вроде, нормально уже… да, да, давай, – поспешно прощается.

Кладёт трубку и задумчиво зажимает его в кулачке.

Вдруг совершенно неожиданно распахивает глаза, закрывает ладошкой рот и подскакивает на ноги, начиная беспомощно метаться по кабинету.

Ещё лучше, млять!

– За мной беги, – встаю из кресла, быстро выхожу в коридор и показываю Теоне путь до туалета.

Она залетает в кабинку, и уже через секунду оттуда начинают доноситься звуки тошноты.

Я прислоняюсь спиной к стене и, стараясь не раздражаться на самого себя, за то, что влез не в своё дело, жду когда девице полегчает.

Вот только интересно… чтобы так накрыло, она должна была быть очень пьяной. Но не была. Значит, эти уроды ее уже успели чем-то накачать. Это может быть хреново…

Мдааа… Посмеиваясь, тру лицо руками. Угораздило, блин, внимание на девушку обратить. И так ночка просто жесть выдалась, а теперь ещё с законным антистрессом явный облом. Я же не извращенец трогать то, что не в себе.

Смотрю на часы и понимаю, что Теона не выходит из кабинки почти пять минут. Не долго думая, просто срываюсь следом за ней, и нахожу девчонку, силищей на корточках возле стены на полу.

– Эй, – присаживаюсь и, подхватывая за волосы, заставляю поднять голову. – Ты чего?

– Тошнит… – вяло отвечает она. Хочет снова спрятать лицо в коленках, но я не позволяю.

– Так! Не отключаться! – рявкаю, экстренно соображая, что с ней делать. – Ты что-нибудь пила?

– Совсем чуть-чуть, – виновато отвечает она.

– Что? – снова повышаю голос. – Давай, вспоминай живее!

– Коктейль, розовый такой с оранжевым… Несколько глотков. Его только принесли, и мы танцевать пошли.

– Это «Лагуна». В нем нет ничего такого, чтобы тебя так размазало. Ну-ка! – заставляю девчонку встать на ноги, жестко придерживая за предплечье, – Здесь мы сидеть не будем. Сейчас позвонишь, как и хотела, отцу. Пусть забирает тебя к чертовой матери и разбирается.

– Нет, – начинает упираться девчонка и, спотыкаясь, неожиданно падает мне в объятия. Точнее, мне приходится подхватить ее за талию, чтобы не упала.

От нашей случившейся близости внутри моей головы гаснет свет, а тело бросает в жар. Раздражение и острое желание побыстрее избавиться от новой знакомой, как от головной боли, сменяются на противоположные: стиснуть посильнее руки (что я и делаю), прижать к себе девушку крепче , чтобы лучше чувствовать каждый изгиб тела и дышать… Этим совершенно обезоруживающим и родным сладким запахом мёда и орехов с ее волос.

– Не надо папу, пожалуйста, – умоляет она со слезами в голосе. – Можно я просто где-то у вас посижу. Все скоро пройдёт…

– В том то и дело, что не пройдёт, – со вздохом подхватываю я ее под обмякающие коленки и на руках доношу до кабинета, где укладываю на диван.

«Тяжёлая зараза!» – Разминаю затёкшие от напряжения мышцы. – «А по виду и не скажешь.»

В дверь раздаётся стук.

– Саид Артурович, можно? – в кабинет, держа поднос, заходит официантка и старательно отводит глаза от моей гостьи. – Куда поставить? Вы просили чай.