– Мне можно, – убойный аргумент просто, и некоторые опять на моё ухо покушаются, – а вот тебе нельзя.

«Где логика?» я благоразумно спрашивать не стала, вместо этого покорно кивнула и согласилась:

– Да, нельзя. Можно я уже пойду? – Просто согласие гарантировано сократит затраченное на разговор время, ну, потому что согласиться всегда проще и быстрее, чем спорить и доказывать свою правоту.

Я никому ничего доказывать не собиралась, мне это в принципе не за чем было, я тут с другой целью.

Но вместо желанного «да, иди» я услышала всё такое же негромкое и откровенно надо мной потешающееся:

– Нельзя.

И меня совершенно без моего на то согласия пугающе плавным рывком развернули, с силой прижали к стене и перекрыли пути бегства своим громадным телом даже раньше, чем я поняла, что тут происходит.

А потом этот, который со странным титулом, ухватил мой подбородок своими ощутимо огрубевшими пальцами, вздёрнул мою голову вверх и, вынудив смотреть в его тёмные глаза с мерцающим вертикальным зрачком серебряного цвета, наклонившись близко-близко, прошептал прямо мне в лицо:

– Нас с тобой ждёт крайне увлекательная беседа… и беседа станет ещё увлекательнее, если ты вдруг по каким-то причинам откажешься отвечать на мои вопросы, – тихий шепот с едва ощутимой угрозой в голосе заставлял невольно прислушиваться к каждому слову и даже дышать через раз, распахнутыми глазами глядя в эти жуткие глаза.

Жуткие глаза жуткого раэра Йэхара.

Не знаю, то ли обстановка сказывалась, то ли уровень, говоря откровенно, был не мой – всё же одно дело ругаться с преступными группировками в городе, и совсем другое противостоять тому, кто даже двигался столь быстро, что у меня не было никакой возможности его засечь… мне было страшно.

Но страх ни в коем случае не помешал, нервно сглотнув, ехидно поинтересоваться:

– Так у нас беседа или допрос?

Странные глаза чуть прищурились, по чужим губам скользнула насмешливая улыбка… причём я эту улыбку не увидела, я её своими губами ощутила! Губами!

И это как-то вмиг отрезвило, прогоняя вполне обоснованный, должна заметить, страх. И я уже с куда большим нахальством заявила:

– Не имею желания вести беседы с тем, кто облажался, – теперь уже он почувствовал мою кривую ухмылку, а я победоносно добила: – семнадцать раз.

Глаза напротив моих глаз прищурились уже явственно, улыбка исчезла, а сам мужчина медленно отстранился, увеличивая расстояние между нами, но в целом не отходя и продолжив прижимать меня к стене, устроив левую руку на стене чуть выше моей головы.

– Вы не просто игрушка мири Райви, – с неприкрытым подозрением заявил он, но заявил не столь уверенно, сколь требовалось, а потому я без зазрения совести сообщила, мило улыбаясь:

– Ну что вы, просто истории ваших провалов с каждым разом всё увлекательнее.

На меня после этого взглянули едва ли не с ненавистью, но… это не я облажалась, а он, поэтому и ненавидеть меня тут никто не стал. Мои слова вызвали недовольство и даже злость, но вот эта ненависть, едва читающаяся в чёрных глазах с вертикальным зрачком, она была направлена не на меня.

И это удивило.

Все двенадцать королевств были уверены в том, что айэры просто решили так тонко над нами поиздеваться, вот и убивали всех кандидаток, а тут такая неожиданная реакция.

Но я бы не стала жалеть раэра Йэхара даже под угрозой своей жизни, и потому лишь спросила:

– Увлекательная беседа отменяется?

Мне не ответили, но вот взгляд раэра стал каким-то странным.

– Что, даже допроса не будет? – Да, ехидничаю везде и при любой удобной возможности, чему и рада.

Меня молча отпустили, отступив на шаг назад и недвусмысленно предлагая идти уже отсюда куда-нибудь туда. Что ж, даже немного обидно – я бы побеседовала. Ещё не ясно, кто кого допрашивал бы, и, уверена, я бы узнала много чего нового и полезного, а так… обидно, да.