Плохо!

Я сворачиваю с дорожки и останавливаюсь в тени дерева. В стороне начинается хозяйственная часть. Кажется, прачечная, но я могу ошибаться.

—  Девушка! —  зову я, заметив служанку в форме низшей горничной.

—  Л-леди?

Возраста Лали, испуганная моим обращением, меня не узнала… Полагаю, она не способна ни на что, кроме своей работы.

—  Мне дурно. Ты можешь принести мне воды?

—  Я… Л-леди…

Чего я и ожидала.

—  Тогда просто проводи меня!

Если я появлюсь в сопровождении случайной горничной, сошлюсь на скверное самочувствие после волнительного вечера и бессонницы, принцесса вряд ли заподозрит, что я прозрела.

—  Д-да, леди.

Я хватаюсь за её руку, слегка наваливаюсь, но  не так, чтобы девочке было тяжело. Главное, чтобы со стороны я выглядела полуобморочной.

—  Мне туда нельзя, —  пугается горничная, когда я сворачиваю на тропинку в сад, где принцесса устроила чаепитие.

—  А бросить леди в кусты можно?

Горничная больше не осмеливается возражать.

Моё появление быстро замечают, из беседки мне навстречу устремляются три младшие фрейлины.

—  Княжна Исидара?

—  Белая богиня, что с вами?

—  Нужен доктор?

Горничная застывает. У неё словно ноги отнялись.

—  У меня закружилась голова, а эта милая девочка меня проводила. Я боюсь, если бы не она, я бы не справилась. Одна из фрейлин тотчас предлагает мне локоть. Горничная получает пару слов похвалы и опрометью бросается прочь от пугающего её высокого общества.

Я, притворяясь умирающей лебедью, добираюсь до беседки.

—  Белая богиня, княжна! —  принцесса выглядит искренне взволнованной.

—  Прошу прощения, у меня голова закружилась, —  торопливо извиняюсь я. —  Мне уже гораздо лучше. Видимо, я вчера переволновалась, —  надеюсь, звучит правдоподобно.

По знаку принцессы старшая фрейлина подаёт мне чай, и я горячо благодарю.

— Не извиняйтесь, княжна. Леди не дадут соврать, мы все вам очень сопереживаем. Господин Лотт так трогательно просил вашей руки. Признаться, когда я только услышала, я подумала, что мы сможем поздравить вас с благополучным разрешением, однако князь Кокберг остаётся холоден даже к такому проявлению чувств. Всё равно, вы такая счастливая!

Нет.

В прошлом я бы согласилась, но теперь, когда я знаю цену сладким словам… 

Прямо сейчас я не могу избавиться от Рея насовсем, но могу извлечь из положения хотя бы небольшую пользу.

Покачав головой, я возражаю:

—  Ваше высочесто, вчера Рей Лотт поступил очень… неосмотрительно. Я понимаю, что он действовал из лучших побуждений. Но разве такой талантливый человек не должен был задуматься о последствиях? Теперь в “Светской хронике” наша семья представлена высокомерными снобами, на мою репутацию брошена тень. Говоря откровенно, я разочарована. Уверена, папа отнёсся бы лучше, если бы Рей не сделал частные вопросы достоянием публики.

—  Любовь ослепляет и заставляет совершать глупости, —  леди Аль, старшая фрейлина, снисходительно отмахивается от моих обвинений.

Хорошо, что это она, а не принцесса лично.

—  Не говорите так, леди. Влюбиться может каждый, но я убеждена, что её высочество никогда не позволит себе глупостей. В конце концов, оправдывая господина Лотта таким образом, разве вы не принижаете его, ровняя с простолюдином?

На первый взгляд может показаться, что я защищаю Рея, но на самом деле я снова возлагаю на него вину за недопустимое поведение. Эх, хотела бы я сказать, что он оскорбил меня, но чрезмерно яркая реакция вызовет у принцессы слишком много вопросов. Не стоит спешить.

—  Княжна, почему бы вам не сказать господину Лотту пару слов? Уверена, он не станет вас расстраивать. Хотя… Поскольку мы все здесь подруги, я скажу то, чего не должна говорить. Леди, вы ведь сбережёте мои слова в тайне?