Отца я не видела и на следующий день – тревожный факт. Он был домоседом, отчасти благодаря шрамам от оспы. Я-то привыкла к его внешности, и несколько старых друзей, до сих пор посещавших наш дом, тоже не обращали на это внимания, однако незнакомцы частенько останавливались и глазели. Когда я была младше, то иногда гадала, не женится ли отец во второй раз. Впрочем, он любил мою маму, и скорее всего, ни одна кандидатка в супруги, избранная среди добропорядочных обедневших старых дев, не могла с нею сравниться. Как папа однажды признался в минуту откровенности, она выглядела как райская гурия. Наш дом был мавзолеем моей мертвой матери. Отец по сей день поклонялся ей в кабинете, а Ама то и дело вспоминала о ее девичестве, даже помогая мне справляться с собственным. Я вздохнула, думая, вспоминал бы Тиан Бай обо мне так преданно, если бы мы поженились. Несмотря на отсутствие кошмаров, я ощущала усталость. Вокруг стояла зловещая тяжесть, словно воздух сгустился перед ураганом.

Два дня спустя парадная дверь с грохотом распахнулась. Ранним утром звук пронесся по дому, как удар грома. Я сломя голову понеслась вниз по лестнице. А Чун стояла в холле с белым лицом и руками, прижатыми ко рту. Гигантское пятно темнело на двери, алая жидкость стекала, образуя лужицу. Выглядело все так, будто кого-то зверски убили на нашем парадном крыльце. Я выглянула на улицу, но там никого не оказалось. Ужас заполнил меня целиком, как если бы я проглотила жирную, тяжелую жабу, – ибо происшествие точно было очень и очень несчастливым.

– Что произошло? – спросила я у А Чун. – Ты кого-нибудь видела?

– Н…нет. Никого.

– Но зачем ты открыла дверь?

Горничная разразилась рыданиями.

– Она сама открылась.

– Ты наверняка видела, как кто-то убегал прочь? – Хотя, если подумать, не слишком-то много времени было у нарушителя, чтобы исчезнуть.

– Никого, – повторила она. – Дверь была на замке.

– Может, ты забыла ее запереть прошлой ночью. – Ама появилась за ее спиной с возбужденным видом.

А Чун упрямо трясла головой.

– Щеколды до сих пор на местах.

Она вновь зарыдала и начала лепетать о желании немедленно уволиться.

– Что ты имеешь в виду, глупая девчонка? – спросила няня.

– Это были призраки. Призраки сотворили такое.

Остаток дня прошел в унынии. А Чун всхлипывала и повторяла, что хочет домой. Она приговаривала, что когда-то в ее деревне тоже случались подобные беды и всегда все заканчивалось катастрофой для жителей дома. Я снова осмотрела порог после того, как Старый Вонг его вымыл. Повар был тощим стариком с жидкими седыми волосами, но я никогда не испытывала большей благодарности за его молчаливое присутствие.

– Как ты думаешь, что это было? – спросила я.

– Кровь, – кратко ответил он.

– Но чья?

– Наверное, свиньи. Когда режешь свинью, крови море.

– Ты не думаешь, что она человеческая?

Он насупился.

– Маленькая мисс, я вас знаю с тех пор, как вы под стол пешком ходили. Сколько раз я вам готовил кровяную колбасу на пару? Пахнет свиньей – стало быть, свинья.

Я посмотрела себе под ноги.

– А Чун говорит, это проделки призраков. Ты ей веришь?

Он фыркнул.

– А Чун еще говорит, что они едят остатки рисовых шариков в кладовке.

С коротким кивком Старый Вонг уковылял прочь.

– Может, какие-то разбойники ошиблись домом? – безнадежно спросила Ама.

От ее слов новые страхи вползли в мое сердце. Кредиторы. Что делал мой отец? Чудо, но он оказался дома. На самом деле он провел тут утро и проспал инцидент. Когда он отпер дверь кабинета, внутри все провоняло опиумом.

– Папа! – Я разрывалась между облегчением и страхом от его появления. Глаза отца выглядели безумными, на лице осталась щетина, а мятая одежда мешком висела на костлявом теле. Когда я рассказала ему о происшествии, он почти не заметил этого.