Но персонал явно уже ушёл.

Закусив губу, Изабель достала кошелёк и решила попытать счастья. Деньги она оставит у кассы вместе с запиской с извинениями и возьмёт что-нибудь из холодильника.

Артисты, набросив верхнюю одежду, покидали театр, торопясь домой, сбегая из объятого тьмой «Lacroix». На ходу они бросили, что ключ от выхода остался на столике у кабинета Гаскона.

Жиль, встретившись с ней в коридоре, огляделся по сторонам.

– В буфет, значит. Тебя проводить?

– Нет, – ответила Изабель, пожав плечами. – Призрак не появлялся сегодня. Либо у него дела поважнее, либо я ему наскучила.

На самом деле, она просто терпеть не могла принимать от кого-то помощь.

– И всё же. Он непредсказуем.

– Иди, пока он не пришил очередной горчичник.

Жиль поморщился, но всё же кивнул. Оставаться в театре ночью ему хотелось ещё меньше, чем ей.

Вздохнув, Изабель шла по тёмным коридорам, сжимая в руке фонарик. В полумраке тени пришли в движение, статуи и картины казались живыми и дышащими. Порой девушка вздрагивала и направляла луч в ту сторону, откуда ей померещилось движение, но всякий раз натыкалась на очередной пышный цветок в горшке.

Изабель открыла дверь буфета и замерла, увидев в пустом, уснувшем зале накрытый на двоих столик.

Блюда были закрыты серебряными крышками, приборы разложены, как в ресторанах. Столик стоял у панорамного окна, из которого виднелся заснеженный Париж. Единственным источником света в огромном буфете были две зажженные свечки. Кто бы ни решил устроить свидание, он был здесь всего пару секунд назад.

На столе лежала роза. Это вызвало у Изабель подавленные воспоминания.

Выключив фонарик и оглядевшись, она подошла, поддавшись любопытству. Рядом с салфетками на столе была сложенная треугольником записка с инициалами «П.О.».

Дрожащими пальцами Изабель развернула бумагу.

– Дорогая Изабель, – прочла она дрогнувшим голосом. Кровь схлынула с её лица, от ужаса ноги подкосились. Она совсем одна в оперном театре, а проклятый Призрак и не думал никуда исчезать, – вы не откажете в любезности отужинать с маньяком?

Он это слышал? Но она же говорила совсем тихо!

Нужно научиться следить за языком.

И нужно бежать! К чёрту! Поест утром!

– Молчание – знак согласия?

Изабель вздрогнула. Незнакомый голос раздался из-за спины и звучал так близко, словно его обладатель стоял всего в шаге от девушки. Она смяла бумагу и медленно, дрожа всем телом, обернулась.

Изабель не была высокой, но рядом с мужчиной в белоснежной маске она почувствовала себя крошечной. Зализанные чёрные волосы, маска, скрывавшая половину прекрасного лица, пылающий взгляд. Он был одет в чёрный фрак, жилет, брюки, белую рубашку. Мужчина опирался на дорогостоящую трость, хотя, очевидно, не хромал.

– Как вы сегодня сказали? Трость – атрибут классического дьявола?

Она не могла пошевелиться, в ужасе глядя на незнакомца.

Его приятная, обворожительная улыбка исчезла, сменившись давящим хладнокровием.

– Сядьте. Вопреки словам мсье Жакоте, я пришёл не красть вас, – он окинул её долгим, прожигающим насквозь взглядом. – Впрочем, я могу и передумать.

Изабель не села, она упала на стул. Мужчина, приставив трость к столу, решил поухаживать за ней. Он разлил красное вино по бокалам, снял крышки с блюд, придвинул к Изабель салфетку. Каждое его движение было изящным и выразительным, словно у талантливого иллюзиониста.

Несмотря на ужас от этой встречи, Изабель зажмурилась от запаха утки, зажаренной в вине, поданной с мелко нарезанными овощами и свежим хлебом со взбитым маслом. Аромат стоял такой, что даже если бы в пище был яд, девушка бы проглотила это, не задумываясь.