– Бокал виски с цианидом, пожалуйста, для тебя, – улыбаюсь. – И бокал шампанского для меня, чтобы отпраздновать это.

– Сарказм – низшая степень юмора, – с лёгкой полуулыбкой отвечает Анваров.

– Возможно. Но ты правильно заметил, что я недоучилась на журналиста, к тому же из простой семьи. Сарказм – мой уровень, пусть для тебя он ниже плинтуса.

Я переплетаю пальцы, чтобы не думать, куда спрятать руки. Волнение даёт о себе знать. Скоро состоится представление, обещанное Анваровым. Он пригласил в свой офис моего жениха. Вернее, женихом я Женю назвала для большего эффекта. Возведя Женю в статус жениха, я надеялась, что Анваров побоится впутываться и не станет разбивать серьёзные отношения.

Какая я наивная! Наглый мужчина, услышав о женихе, и бровью не повёл. Ему плевать. Он идёт к своей цели, словно танк, подминая всех под себя.

По сути, мы с Женей просто встречаемся и даже ещё ни разу не переспали. Дошли только до жарких ласк с обещанием большего. В конце этой недели Женя обещал устроить что-то грандиозное. Мне кажется, он планировал пригласить меня в ресторан. Потом мы бы погуляли по ночному городу и оказались в его однокомнатной квартире.

Всё плавно перетекло бы в полноценную близость. Уверена, что с ним близость была бы приятной, без яркого желания придушить партнёра – как это случилось сегодня во время поцелуя с Анваровым.

Мои мысли с завидным постоянством устремляются к насильственному поцелую, а взгляд сам ложится на мужские губы. Анваров держится с достоинством, очень уверенно. Успел сменить чёрный костюм на тёмно-серый в мелкую клеточку и надел белоснежную рубашку. Она распахнута так низко, что я вижу тёмные волоски на его широкой, мускулистой груди.

– Об этом мы поговорим позднее. Как и обо мне.

– О! Конечно, милый.

Разумеется, этот самодовольный мужчина будет говорить только о себе, потом ещё немного о себе и, возможно, я целый вечер не услышу ничего, кроме слов Анварова о себе, любимом.

– Милый? – уточняет мужчина, не сводя с меня потемневшего взгляда. – Чересчур приторно.

Кожу начинает покалывать миниатюрными иголками от пристального, давящего внимания Анварова. Он даже не пытается снизить уровень давления. Разговаривает со мной тоном хозяина жизни. В каждом слове ощущаются интонации большого босса и привычка повелевать.

– Как же мне тебя называть, Ильяс?

– Достаточно имени. Только будь нежнее. Тебе это к лицу.

Непрошеный комплимент словно прикосновение нежнейшего бархата к коже. Ласкает слух, заставляя что-то внутри приятно сжаться. Всего на секунду или около того, но возникает ощущение приподнятости над землёй. Я понимаю это уже постфактум. Хочется выбить из себя такую реакцию на наглеца. Внезапно наше уединение прерывается стуком.

– Ильяс Тимурович?

– Да. Что у тебя? – Анваров поворачивает голову в сторону на звук хорошо поставленного женского голоса.

– К вам посетитель. Евгений Синицын. Говорит, ему назначено.

– Пригласи его в мой кабинет через несколько минут, – благодушно отзывается Анваров и делает шаг в мою сторону, протягивая большой белоснежный платок. – Это тебе. Вытирать слёзы разочарования.

Жест Анварова отдаёт киношностью и постановочностью во всём – от первого до последнего штриха. Жалею, что могу поддаваться на его лживые комплименты и горячие взгляды. Он самодовольный ублюдок, каких поискать. Подступившая к горлу злоба душит меня. Взгляд беспокойно мечется по сторонам в поисках тяжёлых предметов.

– Не стоит так злиться, Леся. Вдруг Синицын не продаст тебя за тридцать сребреников?

Вопрос Анварова остаётся без ответа. Я не собираюсь говорить с ним на эту тему.