— О-у, — присвистнул бородатый мужчина, который, судя по всему, сутра уже успел приложиться к кружке с фрелем[2], — мисс Ледяное сердце, — он усмехнулся и, пошатываясь на негнущихся ногах, поклонился.

— Простите, мне нужно готовиться к выходу. Скоро моя станция, — тихо ответила я, огибая мужчину по касательной. В нос тут же ударил терпкий запах пота вперемешку с фрелем. Отвратительное сочетание!

Стуча каблуками по полу, я направилась к своему месту.

— Мисс, — окликнул меня незнакомец, и я невольно обернулась, — если хотите что-то спрятать, положите это на видное место. Чем длиннее будет ваша юбка, тем больше желающих будет под нее заглянуть. Поговаривают, — добавил он уже тише, заговорщицким тоном, — служительницы Девы Справедливости прячут там, — он кивнул головой, блуждая сальным взглядом где-то чуть ниже моей талии, — источник неземного наслаждения. Увы, проверить это еще никому не удалось, — усмехнулся он. — Наверное…

— Единственное, что вы там можете обнаружить — это три ряда острых зубов, которые непременно откусят то, что вы ко мне протянете, — ответила я, глядя прямо в глаза похотливому наглецу. — Все еще хотите проверить?

Мужчина отшатнулся. Его лицо исказила гримаса отвращения.

— Небейра[3], — процедил незнакомец и, сплюнув себе под ноги, пошатываясь, поплелся в уборную.

— Первое кольцо! Дальше поезд не идет! — пробасил стальной женский голос, который, казалось бы, принадлежал не живому человеку, а бесчувственной машине.

Я осторожно сошла на платформу, крепко сжав в левой руке ручку полупустого саквояжа, а правой обхватив пустую птичью клетку.

Никогда прежде мне не доводилось бывать на улицах Первого кольца. Роскошь и великолепие присутствовали здесь в каждом здании. Просторные дома из белого камня, увитые ажурной сеткой балконов, высились по обе стороны от меня. Резные перила лестниц были опутаны плющом, а ступени сияли чистотой. Мимо скользили экипажи, в которых, вздернув припудренные носики, сидели женщины. Следом за ними тянулся флер цветочных ароматов. Мужчины — все, как один — неспешно прогуливались, вооружившись тростью. В скромном наряде служительницы я чувствовала себя здесь глупо и неуместно.

— Мисс Донахон, — окликнул меня мужчина в черном камзоле. Он сделал взмах рукой, прося меня подойти. — Меня зовут Эльберт Скотт. Я старший советник герцога Сарского. Он просил доставить вас во дворец.

— Извините, мистер Скотт, но я бы хотела сначала отвести свои вещи на постоялый двор.

— В этом нет нужды, — чопорно ответил мужчина, распахивая передо мной дверцу экипажа, которая в лучах полуденного солнца отливала золотом. — Его светлость пожелали, чтобы вы остановились во дворце.

Я села на обитую бархатом скамью с высокой мягкой спинкой, оказавшись в окружении пухлых подушек. Мистер Скотт расположился напротив. Экипаж тронулся.

Никогда мне еще не приходилось ездить в столь роскошной карете. Стены ее были украшены золотыми витиеватыми узорами, с изогнутой крыши на меня взирали причудливые существа, разгуливающие на четырех массивных лапах и имеющие при этом за спиной по паре крыльев. Их крючковатые клювы были раскрыты в немом крике. Весь салон искрился в лучах солнца, будто облитый жидким золотом. Тяжелые оранжевые занавески покачивались в такт движению экипажа, тихонько шелестя, нашептывая что-то на ухо.

В этой помпезной обстановке я чувствовала себя неуютно. Пять лет, проведенные в мирской обители Девы Справедливости, научили меня быть непритязательной. Скромность и умеренность — вот главные качества каждой служительницы. Герцогу Сарскому они же были чужды.