— Я заплачу за все неудобства, — он отмахивается от моих слов, словно они не стоят его времени. — Я щедрый, Есения. Как на благодарности, так и на проклятия. Мне нельзя переходить дорогу, вот что тебе стоит запомнить.

— Я уже, — я киваю с горькой злостью. — Твои люди вбили эту память в мою голову.

— Вот и славно, — он надвигается, так что мне приходится вжаться в кожаную спинку. — Сколько ты хочешь за новый договор? Проси сколько хочешь, только прекращай ломаться.

В его глазах ни капли сомнения. Мне не верится, что он ни разу в жизни не встречал сопротивление. Такое возможно? Он видел вокруг себя только то, на что можно повесить ценник? 

Мои внутренние вопросы разбиваются о внешнее действие. Роберт рывком перебрасывает мое тело, устав от того, что я упрямо держу оборону. Он утаскивает меня под себя, закрывая всё вокруг своим массивным  тренированным телом. Под ним невозможно дышать, жар пропитывает каждый миллиметр воздуха, а проклятое платье оказывается не только коротким, но и ужасно тонким. Я чувствую себя голой и беззащитной, словно между мной и Робертом нет никаких преград.

Я выворачиваюсь, из-за чего делаю только хуже. Роберт насмехается надо мной, он тоже начинает ерзать, усиливая трение наших тел. Моя грудь проскальзывает по его рубашке, а его длинные пальцы находят мое лицо. Он переключается за мгновение — перестает улыбаться и смотрит так, словно ему больше не требуется даже видимость моего согласия.

Он пугает меня.

По-настоящему.

— Тише, тише, — шепчет он, наклоняясь к моим губам.

Я смыкаю губы, пережидая бурю, и чувствую, как его выдохи струятся по щекам. Только вскоре Роберт забирает весь воздух. Он собирает пальцы на моем горле, не давая сделать вдох, и продолжает давить. Я делаю судорожный глоток воздуха, захлебываясь и не понимая до конца, что происходит, но вдруг остро считываю, как к кислороду примешивается вкус его поцелуя. 

— А ты боялась, — он усмехается. — Я же говорил, ты думаешь обо мне хуже, чем я есть на самом деле.

В моей голове не укладываются его слова.

Он решил, что мне понравилось?

Мне хочется бросить ему в лицо, что меня тошнит. Но я боюсь. Мне страшно провоцировать его, особенно когда в машине только он и его водитель, который не подаст виду, даже если его босс сделает что-то ужасное. И мы едем в квартиру Роберта. Снова наедине и снова в его абсолютной власти. Сейчас точно не время для резких реплик. 

— Я не варвар, крошка, я не буду делать это в машине, — он дует мне в лицо, словно хочет успокоить. — Не в первый раз.

Он опускает голову, осматривая вырез моего платья.

— И потом ты не совсем в моем вкусе.

Роберт, наконец, отклоняется. Он садится и следом утягивает меня.

— Вот тут и тут, — его пальцы порхают над моим лицом, задевая скулы и губы. — К твоему счастью, это легко поправить.

— О чем ты?

Догадка стучит груженым составом, но я делаю вид, что не слышу ее.

— Было бы идеально сделать операцию, но это слишком долго. Синяки, отеки, реабилитация, — он морщится. — Обойдемся уколами. Или что сейчас делают девушки, чтобы впечатлить мужчин?

— Ты хочешь изменить мою внешность?

— Да, крошка. Сделать ее ярче, чувственней. 

— Другой, — срывается с языка, самоконтроль все-таки дает сбой. — Ты выбрал мне новую одежду, теперь хочешь купить новые черты лица… Ты как будто жаждешь стереть меня прежнюю. Уничтожить ее.

— К чему ты клонишь? — в его прожженных глазах загорается живой интерес.

— К тому, что я не понимаю, зачем ты тогда выбрал меня. Если тебе нужна другая, ты мог сразу взять девушку в своем вкусе.

Почему я?

Почему он вцепился именно в меня?