– Сударь, – нежным басом окликнула Филимона служанка.

Посуда на подносе пугающе звякнула, однако устояла. Дворецкий развернулся осторожно, с опаской. Тем не менее, ответил со свойственной ему непробиваемой напыщенностью:

– Чем могу служить, сударыня?

Однако вся напыщенность сошла на нет, когда он увидел, что у Дороти в руке. Лапами кверху она держала что-то пёстрое и покрытое перьями.

– Вот, сударь, дичь к завтраку, – она протянула Филимону трофей. – Будьте добры, потрудитесь отнести на кухню.

Посуда снова звякнула на подносе. Николетт уже успела подойти к центру событий достаточно близко, чтобы разглядеть смесь благоговейного ужаса и изумления в глазах Филимона.

– Что это?

– Фазан, – Дороти покрутила птицу перед дворецким, дабы он убедился, что не воробей, и бесцеремонно вложила растопыренные лапы в его свободную руку. – Пришлось ставить силки. Вы ведь, сударь, не потрудились дать мне ружьё.  

Удостоверившись, что дичь надёжно зажата в руке остолбеневшего Филимона, Дороти проследовала мимо, а тот лишь нервно сглотнул, провожая взглядом её колыхающиеся роскошные формы.

12. Глава 12. Сгладить впечатление

Глава 12. Сгладить впечатление

После нескольких часов работы у Николетт в глазах рябило. Такого неразборчивого почерка, как у Теодора она ещё в жизни не видела. Над каждой строчкой приходилось биться по нескольку минут, прежде чем удавалось разобрать хоть слово. Солнце уже начинало клониться к закату, а она успела переписать начисто всего один лист. Если так пойдёт и дальше, то ей и месяца не хватит, чтобы выполнить задание лорда.

Когда света стало недостаточно, чтобы продолжать работу, она аккуратно прибрала писчие принадлежности и вышла из библиотеки, где Филимон выделил ей рабочее место. Вернувшись к себе, обнаружила, что в покоях её уже дожидается Дороти.

– Госпожа, я обо всём договорилась! – поспешила поделиться она новостями, от переизбытка чувств ёрзая в кресле. И так сияла от радости, что у Николетт даже перестала ныть затекшая шея. Любопытство заставило первым делом узнать, даже не о чём это «обо всём» договорилась Дороти, а с кем.

– С Густавом, местным поваром, – объяснила служанка. – Он долго не соглашался, но когда узнал, что это я добыла фазана, то всё-таки согласился.

Вот теперь любопытство подтолкнуло к следующему вопросу:

– О чём ты с ним договорилась?

– Он позволил мне сегодня приготовить десерт на ужин.

Николетт озадаченно потёрла лоб. Бедолага Густав даже не представляет, насколько погорячился.

– Дороти, боюсь, это плохая идея, – Николетт пристроилась в соседнее кресло.

– Почему же плохая, госпожа?

Потому что приготовить хоть что-то съедобное, Дороти не дано. Однако Николетт чуть смягчила свой аргумент:

– У тебя совсем нет опыта работы на кухне. Да ты и сама никогда особо не рвалась в кухарки. Зачем тебе это?

– Понимаете, госпожа… – Дороти вдруг разволновалась и заговорила экспрессивно: – …этот напыщенный чопорный дворецкий… этот бездушный истукан… этот столб в ливрее… в общем, он мне нравится…

Ну, об этом Николетт уже и так догадалась.

– …и я тоже хотела бы произвести на него впечатление… – Дороти инстинктивно разгладила юбки.

– Думаю, тебе это уже удалось.

Если не в одиночку, то уж на пару с фазаном Дороти точно запала Филимону глубоко в душу.

– Ох, если бы, – вздохнула она. – Понимаете, госпожа, мне кажется, что он меня боится…

Не без этого. Кто ж не будет бояться женщину, требующую в семь часов утра топор и ружьё?

– …вот я и подумала… что это впечатление можно сгладить чем-то приготовленным собственноручно.

И отравить ползамка? Как же её разубедить?