Ка сжалась и втянула голову в плечи.

— Не бей.

Похоже, девчушка привыкла получать тумаки от старших. Я подошла к ней и обняла ее худенькие плечи.

— Прости, что накричала. Это просто эмоции, но у меня и в мыслях не было тебя бить.

Ка согласно мотнула головой, но не перестала дрожать: сочувствие и ласка напугали ее не меньше, чем мои крики. Я расцепила объятия и заглянула варварке в глаза:

— Расскажи еще?

— Что? — она шмыгнула носом.

— Все, что знаешь, — отозвалась я. — Как далеко простирается этот лес? О вашей жизни. И главное: приходили ли к вам другие люди, не из вашего племени.

Ка снова принялась за хворост, но работала все медленней. Умственный труд с непривычки оказался тяжелым.

— Калки стережет. Калки сильная. Огромная. Жрецы молятся. И Калки не покидает рощи. За это жрецы получают дань. Две трети всего.

Ничего себе, порядочки. Неплохо устроились эти жрецы. Наверное, живут они не в пещерах, да и питаются неплохо.

— Жрецы берут еду и красивых женщин, — добавила Ка. — Они сильные. Их воля — закон.

— Кто бы сомневался, — пробухтела я. — И где же живут жрецы?

— Там, — Ка махнула рукой куда-то вглубь леса. — В сердце Капулы.

— Эм-м-м…— я крепко задумалась. — Капула — это что? Название вашей страны? Деревни?

Ка развела руками. Похоже, не слишком понимала, о чем спрашивают.

— Капула — Дом, — наконец, выдала она. — Здесь есть жизнь.

— Угу, — согласилась я, отламывая от ствола дерева приличной толщины ветку. — А где живет Калки?

Ка испуганно вздрогнула и обернулась. Но грозный страж мира не пришел наказывать за богохульство.

— Жрецы молятся. Не дают покидать солнечной рощи.

Становилось все интереснее и интереснее. Все чудесатее и чудесатее.

— Какой-какой рощи? — переспросила я. — Солнечной? Что это значит?

На этот вопрос Ка не смогла ответить. Поморщилась и посмотрела на меня, чуть не плача. Потерла виски.

— Голова разболелась? — посочувствовала я. — Да, думать — это тебе не орехи собирать.

Я с опаской посмотрела на высоченный ствол, примерилась к ветвям. В детстве меня прозвали обезьянкой за умение взбираться на любые деревья. Интересно, былая сноровка не потерялась?

Подпрыгнула и ухватилась за ближайшую ветку. Подтянулась, стала карабкаться выше.

— Табу! — испуганно вскрикнула Ка. — Остановись.

— Не бойся, никто не узнает, — пообещала я. Все эти нелепые запреты сидели у меня в печенках. — Жрецы не накажут.

Ценой сломанного ногтя и ссадины на ноге удалось добраться почти до самой макушки дерева. Вцепилась в ствол и стала осматриваться. В центре Капулы стояла гигантская каменная пирамида — наверняка жилище жрецов. На вершине что-то пылало, будто зажженный факел или отсвет далекого маяка. Рядом с каменным великаном ютились постройки поменьше, приземистее. Зелень леса подходила вплотную к строениям, окружала их плотным кольцом, замыкаясь возле широкого озера.

Как я ни старалась, так и не смогла рассмотреть среди густых зарослей других варваров или их жилища. Зато заметила поле, вероятнее всего — кукурузное.

— Выходит, эти варвары не такие уж дикие, — констатировала я. — Мне просто повезло наткнуться на самую придурковатую семейку.

То, что Ка назвала «солнечной рощей», оказалось еще одним лесом, окружившим Капулу. Как я ни стремилась разглядеть то, что находилось за зарослями этих оранжево-красных исполинов, так и не сумела. Владения Калки были обширны. Словно золотой океан опоясал сокрытую от посторонних глаз деревню, укрыл от остального мира.

Спуск дался тяжелее подъема. И только подсказки Ка помогали ставить ноги на нужные ветки. Девчонка очень переживала за меня. А еще больше за то, что Ма может нас застукать. Видимо, за соучастие в нарушении табу тоже полагалось наказание.