Жена отложила вилку, которой расправлялась с овощным салатом, воспитанно вытерла рот предназначенной для этого бумажной салфеткой, мило улыбнулась и с придыханием выдала:

         - Ах, ваше величество, в Генриха невозможно не влюбиться, - опущенные в стол глаза и подрагивание ресниц подсказали Генриху, что сама жена своим словам не верит ни на секунду. – Он такой внимательный, обходительный, вежливый.

         Мать внезапно закашлялась, тщательно прикрывая рот салфеткой. Не знал бы Генрих ее отношения к невестке, решил бы, что случайно поперхнулась чем-нибудь. Отец поднес к губам бокал с вином, видимо, чтобы скрыть усмешку. Сам Генрих почувствовал, как щеки заливает предательский румянец.

         Вот же… стерва!

         Жена между тем продолжала:

         - Едва я его увидела впервые, как мир для меня перестал существовать! Эти бездонные глаза, наполненные нежностью и пониманием! Эти чувственные губы, шепчущие слова утешения! Этот мужественный профиль, который так и хочется выгравировать на монетах!

         Щеки полыхали все сильнее. Счет к дражайшей супруге рос с каждым произнесенный ею словом.

         Ира наслаждалась ситуацией. Она откровенно стебала эту высокопоставленную сволочь, по какой-то нелепой случайности ставшую ее мужем, и знала, что здесь и сейчас он ничего не может ей сделать.

         Она понятия не имела, верил ли император ее словам, да ее это и не интересовало. Не для него она заливалась соловьем, а для дражайшего супруга. Тот сидел молча, лица его Ира не видела, а потому не могла понять, достигли ли ее уколы цели.

         - Вы обрисовали прямо-таки рыцаря без страха и упрек, - когда она наконец-то выдохлась, задумчиво отметил император. – Вот что значит слова влюбленной женщины.

         Ира подняла глаза от столешницы. Муж алел щеками. Его родители усиленно пили вино из бокалов. Император смотрел на Иру, как на какую-то диковинку.

         - Лерна Луиза, в вашем роду случайно не было драконов? – вдруг спросил он.

         - Прошу прощения, ваше величество? – недоуменно вскинула брови Ира.

         - Ваша речь невероятно образна, – пояснил император. – Представители других рас обычно выражаются проще.

         «Другими словами: уж не завиралась бы ты, женщина», - перевела для себя Ира.

         - Нет, ваше величество, - она качнула головой, - драконов в моем роду точно не было.

         «Какие там драконы, - добавила она про себя, - тут оборотней первый раз в жизни увидела – уже сказка. Учить надо женщин своих. Тогда и у них речь станет образной. А то придумали свои «3 К»[2], а потом на драконов оглядываются».

         - Когда вы порадуете нас наследником? – император, удовлетворив свое любопытство по одному вопросу, перешел к другому.

         «Как только этот кошак справку принесет», - весело фыркнула про себя Ира. Вслух же ответила, снова затрепетав ресницами, как настоящая кокетка:

         - Я надеюсь на бурную первую ночь, ваше величество. А там все в руках богов.

         На этот раз закашлялись не только свекор со свекровью, но и муженек. Высказать Ире он сейчас ничего не мог, попытаться разделать ее тушку взглядом – тоже. Так что Ира не боялась высказываться.

[1] Вежливое обращение к женщине-аристократке. К мужчине-аристократу – лерн.

[2] Kinder, Küche, Kirche, (киндер, кюхе, кирхе; с нем. — «дети, кухня, церковь»), или 3 K, — немецкое устойчивое выражение, описывающее основные представления о социальной роли женщины в германской консервативной системе ценностей.

7. Глава 7

Бурная ночь?! С этой стервой?! После ее заявления о справке?! Да никогда! Ночь только в одном случае будет бурной: он станет с наслаждением убивать эту дуру!