Вдох-выдох. Я улыбаюсь и оборачиваюсь:

— А кто у нас проснулся? Что это за солнышко, что за лучик света? Это что за мальчик сладкий? А это мамин лучик, это мамин мальчик!

Увидев меня, Рома тут же успокаивается и улыбается в ответ. Добродушно и искренне, точь-в-точь как Адам на том единственном детском фото. Только более уверенно, что ли. От моих мальчиков никто не отказывался, я как только после кесарева в себя пришла, сразу к ним поползла. Чтобы не думали, будто мамка бросила.

Эта улыбка греет, как солнце, ей-богу. Только сердце болит еще, стучит быстро.

Надо держаться. Жить. Сука, жить надо, растить парней.

Все, собралась!

Я хлопаю в ладони, разогреваю их — и по лицу.

— Массаж, видишь? Массаж мама делает.

Сын повторяет, я наклоняюсь к нему между сиденьями и чмокаю в лоб.

Давно такого не было. Уже месяцев шесть, как я не «узнавала» Адама на улицах в разных концах региона. Не гналась за незнакомыми мужчинами.

Рома сладко потягивается, и я целую его в ручку, в пухлые щечки по очереди. Жадно вдыхаю запах. Продолжая при этом тихо болтать и успокаивать.

— Ты проголодался? Сейчас пообедаем, малыш. Сейчас мама тебя накормит... Ага, и брата все же растолкал. Доброе утро, Яр, он тебя разбудил, да? Как обычно все. Когда уже он съедет в свою комнату, да, малыш?

Руки трясутся. Черт, в таком состоянии я расплескаю смесь. Надо успокоиться.

Это был не он, разумеется.

Он не придет.

Никогда не придет.

Ты сама по себе раз и навсегда. Он обещал, но обманул.

Боже. Боже мой. Пуля в лоб, Адам. Что ты думал в тот момент?

Я торопливо вытираю глаза, снова целую детей и возвращаюсь за руль. Включаю их любимый плейлист. Пою сама.

Пою-ю! Весело и счастливо. Хохочут ребятки.

— Сейчас пообедаем! Юху-у! — восклицаю я радостно. — Сейчас до квартиры доберемся и пообедаем! В банк уже потом поскачем. Дела подождут, обед должен быть по расписанию.

Осторожно выжимаю газ и сосредотачиваю взгляд на дороге. Слезы крупными каплями скатываются по щекам и падают на колени. Снова и снова. Но мир перед глазами остается четким.

Я плачу тихо. Беззвучно, чтобы никто не заметил. Сыновьям такое видеть не нужно, а на улице и узнать могут. У Адама было много недоброжелателей, не доставим им радости.

Адам, твою мать, если бы ты сел за махинации, я бы тебя дождалась. Я бы ждала сколько нужно, зная, что ты есть, что к тебе можно съездить.

Горько на душе. Ох как горько. Если ты допускал, что такое может случиться, и поперся туда — я тебя ненавижу.

Налетчиков пока не нашли, как и пропавшие деньги. Никаких зацепок. Ни у полиции, ни у частного расследования, которое проводит Святоша. Известно только, что грабители попытались обставить все так, будто Адам кинул товарищей и сбежал с деньгами. Его тело нашли обезображенным и без кистей рук, чтобы в полиции не смогли снять отпечатки пальцев. Экспертизу провели по снимку челюсти. Адам как раз проходил лечение, во время боя ему скололи зуб. Если бы снимка не было, его бы не опознали и объявили в розыск.

Мальчики болтают на своем языке.

Они знают, что Ростик не папа. Это сложный момент, я пока не решила, как сделать лучше. Адам оставил мне все. Вообще все, что у него было, до копейки, за исключением имущества друзей, которое на нем числилось номинально.

Честно говоря, я довольно богата. У Ромы и Яра будет достойный старт в жизни. Когда парни подрастут, я расскажу им об отце правду. А пока у них есть я, няня Надя, дядя Савелий, Кира, Ростик и куча людей, с которыми мы дружим.

Адам о нас позаботился. Перед смертью он подчистил дела и переписал завещание.

И с одной стороны, я благодарна ему за это. Иначе даже не представляю, что делала бы. Пошла к отцу на поклон с близнецами Алтая в животе?