Тщеславный египтянин показал слушателям золотой перстень с дорогим камнем, подарок щедрого молодого господина, и с жаром продолжал:

– С тех пор весь город заинтересовался отношениями Элиодоры и Ориона, и византийцы не раз приходили в неистовый восторг, любуясь красотой этой необыкновенной парочки. Их повсюду встречали вместе: в театре, в цирке, во время прогулок по Босфору; даже в страшное время, когда был низвергнут император, они наслаждались любовью, в стороне от кровавых картин междоусобия. Часто Орион приезжал за своей возлюбленной на собственных лошадях, или она провожала его в своем экипаже.

– Неужели такая женщина держит еще лошадей? – презрительно спросил главный шталмейстер.

– Такая женщина! – воскликнул секретарь. – Скажи лучше: знатная дама. Да, у нее есть крупные лошади из Армении блестящей караковой масти и крошечные лошадки с острова Сардиния, которые мчатся четверней, как лисицы во время травли. Кони Элиодоры всегда были в золоченой сбруе с цветами и развевающимися лентами, а возница отлично знал свое дело! Все были уверены, что наш господин женится на племяннице сенатора, но этого не случилось, и красавица была в страшном горе, когда им пришлось расстаться. Я сам видел, как она плакала. Мне стало жаль эту кроткую госпожу. Но все-таки Элиодора не сердилась на своего кумира и даже подарила ему на память при отъезде белую собачку, которую без памяти любила. Но и мой господин погоревал при разлуке, сильно погоревал; хотя мне, конечно, не следует болтать об этом, как его приближенному. Прощаясь с возлюбленной, Орион прижал собачку к груди и обещал Элиодоре прислать из Мемфиса такой подарок, который доказал бы ей, как дорого ценит он ее любовь. Всякий, кто знает моего господина, может сказать заранее, что сын мукаукаса не поскупится приобрести дорогую вещь для знатной дамы. Скажи-ка откровенно, Гамалиил, он успел побывать сегодня у тебя?

Ювелир-еврей был богатым александрийцем веселого нрава. Он переселился в Мемфис под защиту своего могущественного покровителя, наместника Георгия, когда в Александрии стало неспокойно после нападения сарацин. В то время многие из его единоверцев спешили покинуть приморский город, боясь за сохранность своего имущества. На вопрос секретаря Гамалиил отрицательно покачал седой курчавой головой, а потом, немного спустя, прошептал ему на ухо:

– У нас есть, что нужно Ориону! Если ты приведешь мне корову, то получишь теленка, да притом о двенадцати ногах. Доволен?

– Двенадцать процентов с прибыли? Отлично! – так же тихо отвечал секретарь, лукаво улыбаясь.

Их таинственные переговоры были прерваны вопросом бухгалтера, почему Орион не женился на любимой им женщине и не привез ее в качестве невестки в родительский дом.

– Оттого, что она гречанка и принадлежит, конечно, к мелхитскому вероисповеданию.

Такое объяснение присутствовавшие нашли совершенно основательным; но едва разговор коснулся веры, как между ними завязался спор о догматах, причем один из чиновников канцелярии позволил себе заметить, что если бы здесь дело шло не о сыне мукаукаса, человеке высокопоставленном, а о простом гражданине из якобитов, полюбившем гречанку, то брак между ними оказался бы возможным. Стоило только обоим решиться – хотя сам он не сделал бы ничего подобного – принять монотелейское учение, которое всемерно поддерживает императорский двор, а также и покойный патриарх Кир. Эта секта признает у Спасителя два естества, но управляемых единой волей; таким образом, монотелейцы, разделяя природу Христа, приписывают ей, однако, известное единство, тогда как это именно и подает повод к несогласию между египтянами и мелхитами.