Поспешно поправила длинные волосы, будто так и явилась, и пробурчала:

– Отпускай уже…

– Уверена?

Еще спрашивает?! Да я так уверена, как никогда. Даже детство вспомнила, перед глазами пролетело за секунды.

– Ой, неужели там Юленька?! А я вот сразу по голосу поняла! Сразу-сразу, – послышался голос Персиковой Александры.

Все! Она увидела, услышала и пошла выяснять.

Что маме буду говорить?

Что?!

Как я этого здоровяка объясню, таскающего меня на руках? И вообще, что он таскает меня? Меня в детстве папа не носил, вечно на работе спасающий жизни, даже из роддома на скорой забирал, притом в салоне, а не рядом, а этот уже переносил. Так же и укачать может.

– На пол! – продолжила шипеть, при этом улыбаясь тете Шуре, с энтузиазмом плывущей к нам. Выглядела Персикова всегда замечательно! Такая шикарная женщина с выступающими достоинствами и приветливой понимающей улыбкой.

Она за секунду добежала до нас и, прижав руку к груди, запричитала:

– Ой, а что случилось? Что произошло? Опять ногу сломала? Руку? В боях участвовала? Этот спорт тебя калекой сделает. Мне приятно тебя в гостях видеть, но ты ведь нерожавшая, так часто не стоит ломать кости.

А-а-а-а-а-а…

Захотелось громко завыть. Но почему тетя Шура так любит поговорить, притом не по делу? Черт, еще бы про детство начала.

– Ой, ты сорвиголова всегда была. Вот не может она, чтобы куда-нибудь не влезть, – дальше продолжала всем рассказывать болтливая тетя Шура. Очевидно, я накаркала. Хотя нет, Персикова всегда так себя ведет.

– Здравствуйте, – с улыбкой выдала, пиная локтем в бок Максима. Вот что встал, когда нужно отпустить? Плохо слышит и не с первой команды понимает?

– Здравствуй, Юленька. А это у нас кто? – спросила она, округлив глаза, приоткрыв рот.

Все! Это вот все… Что она уже там решила в своей чудесной голове?

– Это Максим… – пока придумывала отчество, он сам представился.

– Здравствуйте. Я Максим, друг Юлии, – так сказал, что у меня вот по нервам проехало ножовкой. Мое имя выговаривать у него стремно получалось. Видать, тяжело ему мягкие имена давались, лучше те, чтобы рычать при этом.

– И что у нас?

– Ой, так, совсем пустяки…– отмахнулась я, не переставая улыбаться. – Чуть порезали.

– Как порезали? – Это получилось громко. Очень громко! Все скучающие тут же повернулись, уставившись на меня.

Ну, что за цирк? Тут никого не режут, только кости ломают? Что рты пооткрывали?

– Чуток лезвием. Мы можем и дома все обработать… – заверила, злясь на себя. И что такси не вызвала? Столько бы проблем пропустила.

– Я обработаю, а дальше уже мама дома. Ой, ты же еще в общежитии до сих пор, – тут она покачала головой, будто я что-то плохое совершила. Но тут нужно понимать, что дети Персиковой живут с ней, и она другого не приемлет. Кстати, у нее их трое: две дочери с мужьями, а одна с ребенком. И все дружно живут в двушке. – Как раз будет повод переехать. И это правильно! Нечего по этим комнатушкам, когда квартира есть. В тесноте, да не в обиде.

Хотелось уже зашипеть… Тетя Шура, зачем столько трепаться?! Поговорить не с кем?

– Ммм… А где обработать? – любезно уточнила у нее. – Максиму нужно спешить, так что его отпустим, а мы дальше сами.

– Ой, Максим уходит уже? А как ты доберешься? Ночь на улице. Автобусы давно не ходят.

А будто я не знаю! Проблема тоже мне.

– Я подвезу, – влез этот герой, когда не просили.

– О, не стоит. Я на такси.

– Какое такси? Ну, какое такси?! Цены-то поднялись, а ты ведь так и не устроилась куда хотела. Да? Только утром с твоей мамой разговаривали.

Успели-таки… Получается, уже в курсе всего. Хоть бы про сестру и брата не начала.