Отчего-то довольно симпатичное лицо Акли мне кажется знакомым. Такое чувство, что я уже где-то встречала этого человека…

– Мисс Сноул, – звонкий, резвый голос заставил вздрогнуть и обернуться.

Златовласая сжимала тонкими, изящными пальцами ножку фужера и смотрела на меня с полуулыбкой.

– У вас… необычная красота и редкий разрез глаз. Чем вы занимаетесь? К какому роду принадлежите? – настойчиво спросила участница.

Ну вот… Я знала, что не удастся долго скрывать своё происхождение. Даже интересно, какой будет реакция участниц…

– Мисс Снок!.. – с преувеличенной радостно воскликнул рядом Акли, немало меня удивив и озадачив. – Вы же дочь знаменитого графа Снока, какая честь, – распорядитель учтиво поклонился, а щёки златовласой вспыхнули смущённым румянцем.

Если это не сигнал для того, чтобы я скрылась с глаз, то я ничего не понимаю в сигналах.

Незаметно отошла и развернулась, решив, что у сцены с музыкантами будет безопаснее. Почему я снова неосознанно избегаю графа, непонятно. Может, потому что он инквизитор, а я ведьма? И я на интуитивном уровне чувствую, что он для меня представляет опасность и стараюсь держаться подальше?

Словно из воздуха, передо мной появился обозреватель в серой шляпе. Его большие, сверкающие алчным блеском глаза насмешливо меня изучали.

– Скажите, мисс Сноул, как ведьме удалось попасть на отбор для инквизитора? – ах, вот оно что… – Вас немногие знают, но я делал обзор о вашей лавке, она пользуется популярностью среди аристократов…

– Я польщена, – сдержанно улыбнулась, мечтая, чтобы этот вечер закончился.

Из-за музыки и отдалённости от других невест, нас, кажется, никто не слышал. Но сомневаться не приходится: новость об участии ведьмы в отборе попадёт в газеты.

– Вы не ответили, – притворно улыбнулся обозреватель. – Как вам удалось? Кому вы заплатили? Может быть, господину Акли? Он довольно известный артист, но также известно, что постоянно нуждается в деньгах…

– Не пробовали писать книги? – невозмутимо поинтересовалась я.

– Что? – нахмурился парнишка.

– Фантазия у вас богатая, – произнесла ровно и обошла приставучего газетчика по кругу, почти сразу угодив в объятия графа, точнее врезавшись в его грудь.

Он придержал меня за спину, и у меня не получилось сразу отстраниться. Рядом раздался щелчок вспышки фотографического аппарата, из-за чего я немного ослепла…

– Так даже лучше, – спокойно произнёс граф, глядя на меня сверху вниз. От него исходили покалывающая кожу энергия и волны приятного тепла. Поэтому, когда граф всё же выпустил меня и отступил, я ощутила внезапный дискомфорт и холод.

– Попасть на главный разворот в первый же день, да ещё под каким-нибудь глупым заголовком, в мои планы не входило, – пробормотала, потирая покрывшуюся мурашками руку.

– Вы замёрзли, – констатировал граф, взявшись за пуговицы парадного мундира.

– Вы что творите?! – возмутилась шёпотом, озираясь. Из дальнего конца зала на нас смотрели невесты, усиленно поедавшие закуски, демонстрируя отменный аппетит.

– Хочу дать вам свой камзол, – невозмутимо произнёс граф, ловко расстегнув ещё одну пуговицу.

– Прекратите раздеваться, – густо покраснев, попросила я и отвела взгляд. – Мы же не одни…

Над головой раздался смешок.

– В этом нет ничего такого. Я лишь не хочу, чтобы вы…

– Чтобы я заболела. Знаю, – перебила, тяжело выдохнув. – Я не заболею.

– …И хотел обозначить свою симпатию к вам, – бесстрастно договорил граф, будто не слышал меня вовсе.

– Ясно, – произнесла, осторожно отходя. А что тут ещё скажешь? Я не мастер интриг, не каждый день участвую в отборе, не каждый день «влюбляюсь» в инквизиторов. Вообще не влюблялась, по правде говоря, и, как должна вести себя влюблённая женщина, никак не могу представить.