Тёмные волосы полностью скрывают лицо, серое платье служанки разорвано. На полу валяется белый платок. Шумно втягиваю воздух, ощущая запах свежей крови. Это немного пьянит, пробуждая инстинкт охотника. Великий наг!

Вайбахо в полутрансформированном обличье шипит, отдергивая руки от других стражей, которые стараются держать ситуацию под контролем. Мокрые волосы облепляют злое лицо, рядом рыдает, не забывая сыпать проклятьями, его любимая наложница. Почему-то тоже насквозь мокрая.

– Что здесь произошло? – спрашиваю, обводя присутствующих тяжёлым взглядом.

– Она сумасшедшая, – прорывается что-то, кроме оскорблений. – Она окатила нас водой во время…

Звонкая пощечина заставляет ее замолчать.

Правильно. Нельзя наложнице говорить прежде хозяина. Женщина должна знать свое место.

– Девушка напала на нас, – презрительно сплевывает брат. – Надеюсь, в воде не было яда.

– Это правда? – сурово спрашиваю.

Девчонка поднимает голову, глядя испуганно. Губы разбиты, щеку перечеркивает длинная, кровоточащая царапина, скорее всего, от когтей Вайбахо. Смотрит, как котёнок.

– Я нормальная, – пищит, не в силах нормально разговаривать.

– А про воду?

– Правда, – сокрушенно опускает голову. – Кроме яда. Обычная, грязная.

Рыдания наложницы усиливаются.

– Зачем? – отслеживаю каждую её эмоцию.

Неужели подослали? Не похоже. А если все-таки? Змеи преисподней!

– Я хотела дорогу спросить, – шмыгает носом. – А потом увидела, что она его, – поднимает глаза, – жрет!

–Что? – Вайбахо давится воздухом в приступе смеха.

Могу предположить, чем парочка тут занималась, но перепутать ЭТО с едой? Сколько лет ей? И в какой изоляции её воспитывали?

– Ну, кушает, – поправляется.

Губы невольно растягиваются в улыбке. Смешной котенок.

В спальню, причитая и шурша юбками, заходит Кальяни. Распущенные волосы наскоро прикрыты шарфом, а платье заменяет просторный, многослойный халат.

– Какой стыд! – женщина картинно заламывает руки. – Какой позор! – девушке прилетает звонкая пощечина. – Как ты, маленькая дрянь, оказалась одна на мужской половине?!

– Матушка, – сжимаю кулаки, чтобы не сорваться, – почему эта девушка в платье служанки? Я, кажется, объяснил, что она моя гостья!

Матушка замирает на секунду, беря эмоции под жёсткий контроль.

– Не думала, что я должна советоваться при распределении обязанностей, сын, – отвечает удивленно Кальяни. – Ты сам поручил заботиться о гареме.

– Моего слова недостаточно? – поднимаю бровь вверх. – Я оставил гостью с Рухамой.

– Она такая рассеянная, – улыбается женщина. – Рухаме давно пора на покой…

О, великий наг! Как же сложно.

Прерываю все разговоры жестом.

– Не хочу больше слушать оправдания. Всем спать, а девчонку ко мне в покои.

– Но…

Матушка удивленно хлопает глазами.

– И не заставляй меня вникать в дела гарема, – бросаю, выходя.

– Я сохраню твоё сокровище, – произносит с показательной нежностью.

Проклятье!ния еды до порки плетью.

– Черт-те что, – нервно вгрызаюсь в грушу.

Нужно придумать, как сбежать из этого филиала дурдома в отдельно взятом гареме. И как можно быстрее.

– Девушкам нельзя ругаться, – тут же поправляет женщина. – Нужно быть скромной, тихой, послушной. Речь должна литься, как мед из чаши.

Дверь в комнату практически слетает с петель.

– Внимание! – раздается громкий голос. – Госпожа Кальяни!

Рухама сразу поднимается на ноги, жестом показывая, что мне нужно сделать то же самое.

В помещение входит женщина лет пятидесяти на вид. Пышное синее платье так щедро расшито камнями, что его хозяйка издалека напоминает новогоднюю ёлку. Особенно

Марьяша Лескова, студентка третьего курса.