Решение приходит неожиданно. Провожу языком по голени, собирая капли свернувшейся крови. Девчонка пронзительно взвизгивает, теряя сознание, видимо, от страха. Надо же, нежная какая… Черчу языком символ перехода на камне. Вообще, кровь должна быть свежей, но не грызть же девушку ради этого. Проход пару раз мигает голубоватым светом и открывается. Нижнее Царство признает ее достойной.

На женской половине ещё все спят. Вокруг тишина, так несвойственная этому месту.

– Няня, – тихо зову, проходя в комнату.

Рухама вздрагивает, прерывая молитву, а потом зажимает рот ладонями, видя девушку на моих руках.

– О, Рит! – причитает пожилая женщина. – Кто это? Мальчик мой, что случилось?

– Позаботься о ней, няня, – осматриваю скромную комнату, ища, куда сгрузить ношу, – Пока никто не должен знать о ней.

– Рит, почему у девочки кровь?

– Это не я! – сразу пресекаю глупые домыслы. – Мне давно не десять лет, могу прекрасно контролировать змея.

Няня осуждающе качает головой, поправляя подушку на единственной кровати.

– Твоя мать, Рит, – женщина надевает чёрный платок. – От неё сложно что-то скрыть в гареме.

– Разместим её в восточных покоях, – принимаю решение.

– Госпожа Кальяни будет в гневе, – качает головой. – Она хозяйка.

Сжимаю челюсти до хруста. О, великий наг! Дай терпения с этими женщинами!

– А я Повелитель Нижнего Царства, и гарем принадлежит мне, Рухама! С матерью разберусь сам! А ты позаботься о девушке!

– Слушаюсь, Повелитель, – женщина склоняет спину в знак почтения, что вызывает болезненный укол совести в моей душе.

– Прости, няня, – прикрываю глаза, восстанавливая дыхание. – Мне больше не на кого здесь положиться.

– Девушка из невест? – спрашивает, рассматривая гостью.

– Не знаю, – честно пожимаю плечами.

Марьяша Лескова, студентка третьего курса.– Мне все время придётся сидеть в этой комнате? – спрашиваю Рухаму, дожевывая последний финик.

Паника в душе сдается, согласившись отступить на время обеда. Мы сидим на куче подушек возле низкого столика, заставленного блюдами с фруктами. Очень непривычно обходиться без стула, поэтому мне приходится часто менять позу.

– Пока Повелитель не решит иначе, – уклончиво отвечает женщина.

Нет, так дело не пойдёт. Нужно точно знать, в качестве кого здесь нахожусь.

– Я не могу так, – на эмоциях ударяю ладонью, задевая поднос с фруктами.

Возмущенное таким обращением яблоко скатывается на пол, а поддерживающий его персик растекается рядом с ним сочным пятном. Женщина осуждающе качает головой. Согласна, неудобно выходит.

– Ты слишком резкая для приличной девушки, – берет салфетку, чтобы убрать останки несчастного фрукта. – Нельзя так. В гареме свои правила, которым ты должна подчиняться.

Конечно, только я – слон в посудной лавке, танцующий микс из канкана и гопака.

– Каков мой статус? – опираюсь обеими руками на стол между нами. – Свободная? Пленница? Рабыня? Кто?

– Ты – гостья нашего Повелителя, – произносит совершенно спокойно, не обращая внимания на мои эмоции.

– Почему тогда идёт речь о правилах?

– Воспитанные гости соблюдают их.

– Если не подчиняться? – в душе все сильнее поднимается гадкое чувство безысходности.

– Госпожа прикажет наказать такую неразумную девушку, – все тем же спокойным, ровным голосом, словно речь идёт об урожае кабачков.

Елки зеленые!

От этого заявления у меня волосы встают дыбом, причем во всех местах, включая самые труднодоступные.

– Как?

– Все зависит от тяжести проступка, – Рухама поправляет сползший платок. – От лишесходство добавляет диадема из звёзд в каштановых волосах. Сзади, смиренно склонив головы, стоят две девушки в простых белых платьях прямого покроя.