– Сведу тебя вечером к одним людям, только дело опасное, – прошептал Вова тихо.

– Я войну прошел. Там поопаснее было.

– Уговорил! – кивнул официант, – только никому ни слова. Соньке – так особенно!

Вечером на своей старенькой машинке Вова привез Павла на окраину города, показал дверцу какого-то неприметного ангара.

– Вот сюда и пойдем. Ничему не удивляйся!

Вошли оба, спустились вниз в полуподвал. А там – зал большой. И помост готовят.

– Это что, концерт? – поинтересовался Павел.

– Бои без правил, слыхал про такое?

Какими-то хитрыми ходами привел его Вова в комнатку – большую, красивую, где за столом сидели несколько мужчин.

Одного, старшего, звали Егором. Лет ему было под пятьдесят, а глаза – хитрые! Двое других, помоложе, были его «приспешниками». Володя остановился недалеко от столика, коротко поклонился сидящим мужчинам:

– Егор Иванович, здравствуйте, парня вам привел. Ну, как вы просили, посмотреть для дела…

Егор, даже не оглядываясь на Володю, продолжал выпивать и закусывать, проговорив между прочим:

– Привел? Ну и отлично. Топай давай. А парня тут оставь.

Володя быстро исчез. Егор обернулся к Паше:

– Ну что стоишь, как пень? Садись давай. Выпить хочешь?

– Я не любитель.

– Это правильно, – согласился Егор. – Спортивную форму надо держать… Вовка сказал, что ты воевал.

– Да. Вернулся недавно. Деньги нужны.

– Дело предложу жестокое, боец. Видишь, там, в зале, помост строят?

Он продолжал говорить:

– Сам догадываешься, что это такое – зрелище для сильных мужиков. Ставки на тебя будут делать. Оправдаешь доверие наше – обогатишься, нет – я тебе не помощник. Тебя как зовут?

– Павел.

– Завтра за тобой машина заедет, Павел, – тихо и внятно сказал Егор, – часиков в девять вечера. Оставь адрес – и будь готов!

Павел вернулся в дом Софьи, медленно зашел в холл. По лестнице вниз, в холл как раз спустилась Софья в развевающихся зеленых шелках.

По лицу ее было видно, что Павла она ждала и желала увидеть.

– Ты где был?

Павел насупился:

– Я тебе что, крепостной? Не обязан отчитываться, где я был и куда ходил. Кажется, так.

– Опять хамишь! Присядь! – приказала Софья.

Она усадила Павла на белый кожаный диван. Достала из бара бутылку и два стакана, конфеты. Выставила все это на столик, разлила спиртное по бокалам и стала рассказывать:

– Вот послушай. Я замуж вышла в восемнадцать лет. Он почти в два раза был меня старше. Умный, такой образованный. Кумиром был для меня. Звали его Виктором. Знаешь, на третий день знакомства сделал он мне предложение, и мы прожили с ним десять счастливых лет. По миру ездили, в галереи ходили, музыку слушали – в общем, рай был, Паша!

– Для чего мне все это слушать? – обозлился Павел.

– Так ведь больше некому, – вдруг просто искренне сказала Софья. – Нет у меня ни подруг, ни друзей. Детей мы как-то не нажили. А второго такого счастья, как Виктор, я и не встречу. А он ушел из жизни три года назад. Хотя, если честно, изменяла я ему. Глупая была, молодая… самоутверждалась… Изменяла, а все равно… любила.

– А он тебя? – вдруг поинтересовался Павел и сделал глоток спиртного.

Соня тоже опрокинула рюмку.

– Он мне однажды сказал: знаешь, Сонечка, тебя так, как я, любить никто и никогда не будет. Я посмеялась. А ведь он правду сказал. Он ушел – и никому я не нужна больше. Это страшно, когда ты никому не нужен…

– Печально, – усмехнулся Павел.

Соня села рядом с ним на белый диван, вздохнула красиво.

– Денег мне оставил, дом этот. Я сначала не плакала, когда он из жизни ушел, а теперь вот поняла: вроде при деньгах, а так одиноко. Не в деньгах счастье, Паша, – засмеялась она.