– Госпожа! – пискнула та.

– Пошла вон! – рявкнула я, но поймав краем глаза ее счастливую улыбку, обернулась.

Неша и правда сияла начищенным медным тазиком. И от прилива радостных чувств болтала в воздухе опахалом.

– Чего? – я сдвинула брови, желая нагнать на нее страх.

– Вы снова моя госпожа! Прекрасная и грозная Танеферт. Дочь сына царя в Инбу-Хендж, принцесса и великая жрица!

Девчонка сглотнула, потому что за всю свою жизнь столько слов подряд не выговаривала. А потом снова заулыбалась, сверкая на солнце белыми крупными зубищами. Я закатила глаза. Злиться на нее расхотелось. Неша на этом и выигрывала постоянно. Непроходимая тупица была такой же непоколебимой моей фанаткой. И наверняка позвала Ахмеса только потому, что ей показалось, будто никто кроме него мне помочь не сможет. И в общем-то была не далека от истины. Во дворце полным-полно жрецов, но все они, так сказать, теоретики. В лучшем случае читали бы надо мной молитвы до морковкина заговенья. А вот с практиками в Уадже напряженка. Магию в царской семье не любят. Ее тут побаиваются, поэтому и жриц Изиды и жрецов Джахути (местные боги, отвечающие за магию) всех повывели. В лучшем случае сплавили в другие города. А в худшем… ну это и так понятно. Шлют теперь приветы из Дуата, каждый вечер появляясь на небе в виде звездочек. Моя семья не афишировала свою связь с магией. Жрицей Изиды была моя матушка. А в семье Ахмеса жрецы практиковали магию по мужской линии. Его дядя был сильным жрецом Джахути. До сих пор не понимаю, как Ахмесу удалось с ним разделаться? Одним словом, во всем дворце на сегодняшний день только двое магов: я и Ахмес. И то под прикрытием. Так что Нешу можно простить. Когда я очнулась в теле Танеферт с сознанием Даши и понесла перед служанкой с ее точки зрения сущую околесицу, та решила, что я стала жертвой заклятия и побежала просить помощи у мага. Логичный поступок. Странно, что она додумалась до такого. Но вообще-то перед тем, как выпить зелье я сто раз ей повторила, если со мной что-то случится, чтобы звала Тамит! Тут желудок, похоже вгрызся сам в себя, потому что меня пополам согнуло от боли.

– Госпожа?! – молниеносно переполошилась служанка и, ничего не придумав лучше, неистово замахала надо мной перьями опахала.

– Я сейчас сдохну! – проскулила я, чем вызвала шквал ее причитаний.

– Разве вы псина какая блохастая, разве гиена, разве пустынная лица или грязная свинья, чтобы сдохнуть? Благородные дамы и благочестивые женщины уходят за горизонт, оставив в этом мире свой прекрасный Ка и родственников в глубокой печали. А если…

– Заткнись, Неша! – простонала я, дивясь попутно, что девчонка вдруг начала говорить длинные речи. Раньше она только пищала и кивала. Взрослеет, наверное. Ей ведь уже лет 13-ть или 14-ть даже… – Я жрать хочу! Очень!

Служанка снова заахала и запричитала:

– Разве вы собака какая или свинья грязная, чтобы жрать? Благородные дамы и благочестивые женщины…

– Неша! Я тебя сейчас укушу. Быстро веди меня туда, где я могу вкусить и испить как самая что ни на есть благочестивая дама!

– Так это… пир-то в саду уже окончен. От еды там остались одни мухи с обезьянами. И те, и другие лакомятся объедками.

Я бы не отказалась к ним присоединиться. И плевать на то, что это слишком далеко от дозволенного мне по статусу благочестия.

– И что теперь, мне с голоду подохнуть… то есть прошествовать за горизонт, оставив тут всех скорбеть?

К моему ужасу Неша пожала плечами и потупилась. Что вообще негде поесть?

– А когда следующий пир?

– Так завтра…

– Мы тут один раз в день едим что ли?

Вот же блин! Я покопалась в своей, то есть в памяти Танеферт. Во дворец мы прибыли пять дней назад. И меня поселили в женском доме матери царя, как почетную гостью. И кормили согласно заведенному тут порядку. Три раза в день. Я глянула на солнце. Вернее, на его отсутствие. Пока я валялась в отключке, день перешел в вечер. А поскольку во дворце устроили пир по случаю официального начала отбора невест в женский дом царя, то ужина сегодня уже не предвидится. Я горестно вздохнула.