Она догадливая. Её ладони летят за спину, прикрывая ягодицы. И она послушно ступает ко мне. Через силу падает передо мной на колени. Со злостью хватает меня за серые спальные штаны. Цепляет заодно трусы и тянет вниз.
Вот так-то, девочка. А сколько было разговоров…
– Приступай, – пристально продолжаю следить за всеми её действиями. Нет, сегодня я не откинусь на спинку дивана и не отдамся полностью удовольствию.
Сегодня я хочу смотреть прямо ей в лицо.
Глава 8
Марк
– Гондон, – звучит сквозь ровные белые зубки.
– Зачем тебе гондон при минете? – нахмурившись, наблюдаю за ней. Решительно, явно думая о себе, хватает меня за ствол. Понимает, что чем раньше исполнит все мои желания, тем быстрее уберётся отсюда. Похвально.
Сжимает свои пальчики у основания.
Твою мать… Огонь.
– Презерватив для этого не нужен, – передаю вчерашней девственнице знания.
– Я говорю, что ты – гондон, – выпаливает, вызывая у меня шок. Что она сказала?
Вены выступают на руках от того, что сжимаю ладони в кулаки.
Охренела?
Охренела!
Готов схватить её за волосы и грубо надругаться над её ртом, как она сама берёт в плен головку. И я задыхаюсь.
Тесно… Мокро…
Расслабляюсь на секунду, забыв о её грубости. Хрен с ней. Мне сейчас плевать на всё. Кроме как…
– Зубы, – цежу, ощущая, как эта мелкая акула так и соблазняется откусить мне член. И после моего укора она только сильнее смыкает свой рот. Вот же тва…
Не договариваю, хватая её за волосы. И она тут же обводит языком уздечку, молниеносно успокаивая меня. Но я всё равно держу её за шелковистые кудри, чтобы больше не думала укусить меня.
Неожиданно выпускает головку изо рта.
И, не смотря на меня, со всей ненавистью в голосе говорит:
– Если бы от тебя не зависело моё благосостояние, чёрта с два бы я это сделала.
– Старайся, бабочка, старайся. Может, оставлю тебе чаевые.
– Не повезло же твоей невесте с тобой, – выплёвывает.
Какая невеста? На руке у меня кольца нет. Да и девушки нет. Только постоянная любовница, которую я не хочу после этой кудрявой макушки, что вновь принимается неумело сосать.
Это мало похоже на качественный минет. Наоборот. Неаккуратный, небрежный, но… Вид волшебный. Как она пытается сделать хоть что-то. Как не помещается у неё во рту…
Меня заводит неопытность. Это трындец.
От этого завожусь так, что через несколько минут кончаю ей прямо в рот. Она делает слишком мало, но мне хватает.
– Можешь выплюнуть, – говорю ей, видя этот ужас в её глазах. Ей противно, конечно. Выплёвывает прямо на мой ковер, чуть ли не блюёт здесь. – Это было дерьмово. Тебе бы подучиться. Но лицо у тебя красивое во время этого.
Поднимает ненавидящий взгляд на меня.
– Неужели? – говорит с сарказмом.
Пропускаю его мимо ушей.
– Что заставило тебя пойти на это? – говорю про её занятие проституцией. Ненужная мне информация. Но стало интересно. Молодая, красивая, с характером. Такая, думаю, пробилась бы где-нибудь даже без вышки.
– Не пошла бы, если бы не родители, – встаёт с красных колен.
Родители? Это они её заставили давать мужикам за деньги?
На секунду в груди появляется жалость.
Да ни хрена себе.
– Больные? – уточняю. Не может такого быть. Только если огромные бабки для лечения не нужны.
– Только если на голову, – выпрямившись, поправляет верх платья, скрывая обнажённые плечи тканью. Думает, я её так меньше захочу?
Значит, принудиловка.
Жесть.
Вмазал бы таким. Кулаки невольно сжимаются.
Девчонка вынуждена терпеть все эти унижения. И раньше я думал, что это только ради себя, а тут эта хрень. Дерьмо. На секунду совесть просыпается. Свиньёй себя ощущаю.
– Что дальше? – спрашивает нехотя. – Я хочу побыстрее разобраться с этим и уйти. Со спокойной душой и выполненным долгом.