Я просыпаюсь в незнакомой постели. Инстинкты берут верх, и я лежу неподвижно, закрыв глаза и ровно дыша. Кровать хорошая, а непривычный и мягкий матрас подо мной манит не вставать больше никогда. На мне легкое одеяло, но оно прекрасно защищает от легкой прохлады в комнате и скользит по коже, когда я шевелюсь.

По обнаженной коже.

Где одежда, черт побери?

– Можешь перестать притворяться спящей, Брайар.

Узнаю этот голос, хотя познакомилась с его обладателем всего несколько дней назад. Азазель. Сажусь и с трудом сдерживаюсь, чтобы не закричать. Голос – единственное, что осталось в нем прежним. Обвожу комнату взглядом в поисках другого объяснения. Разумеется, угрюмый демон, который заключил со мной сделку – не этот огромный рогатый монстр с красной кожей, развалившийся в кресле в другом конце комнаты?

Мозг перестает соображать, коротит и застывает в оцепенении.

Все нормально. Всяко лучше, чем альтернативный вариант. Я делаю вдох, а за ним еще один. На третьем вдохе перестает казаться, что задохнусь от волнения. Хорошо. Это хорошо.

– Азазель.

Он изучает меня темными глазами, которые, быть может, и выглядят не так, как те, что были мне знакомы, но в них виднеется все та же насмешка и веселье.

– Ты неплохо справляешься.

– Истерика ничего не изменит.

– Хммм. – Он подается вперед и щелкает пальцами по одному из рогов. – Я принимаю человеческий облик, только когда пребываю в твоем мире. Сейчас мы в моем, и в этом больше нет необходимости.

Я выслушала его предложение, позволила зачитать условия контракта. Но почему-то при этом толком не осознавала, что существуют другие миры, не говоря уже о том, что сама отправлюсь в один из них. Эта мысль кажется непостижимой, а потому сосредотачиваюсь на другом.

– Где моя одежда?

– Вернут, когда контракт будет выполнен, вместе с остальными личными вещами.

Оглядываю комнату главным образом для того, чтобы дать себе время все осмыслить. У меня не так много вещей, из-за которых стоит пререкаться, но в чемодане лежат фотографии моей бабушки, единственные, которые у меня есть.

– Они будут в сохранности?

– Да.

У меня нет причин ему верить, но мне не одержать победу в этом бою. Сомневаюсь, что я вообще оказывалась в бою, в котором у меня был шанс на победу. Неосознанно прижимаю ладони к лицу и только тогда понимаю, что от пульсирующей боли не осталось и следа. Осторожно касаюсь кожи, но похоже, что припухлость тоже спала.

– Как долго я спала?

– Несколько часов. Переход из одного мира в другой дается нелегко, даже если путешествовать со мной. – Он замолкает и ждет, пока я посмотрю на него. – Лекарь обработал твои раны.

– О, – я опускаю руку. – Спасибо.

– Ты одна из моих разменных монет в борьбе за лучшее будущее. Не в моих интересах, чтобы ты была выставлена на аукционе искалеченная и в крови. – Азазель неспешно встает, и как раз в этот момент я понимаю, насколько же он огромен. Должно быть, больше двух метров ростом. – В шкафу висят платья. Одно из них должно подойти. У тебя час. – Он разворачивается и выходит из комнаты.

Я еще долго смотрю на дверь, обдумывая его слова. Аукцион. Честно говоря, я думала, что он намерен оставить меня себе, видимо, это не так.

Но разве это важно? Сейчас ты мало что можешь сделать.

Ужас грозит прорваться сквозь мое напускное спокойствие, но я подавляю его. Если расплачусь, то в итоге свернусь калачиком и буду рыдать, пока не начну задыхаться. Но ничего не изменится. Если я должна быть продана с молотка, то ничего не узнаю о том, кто меня купил, пока все не закончится. Азазель обещал, что меня не станут ни к чему принуждать и не причинят вреда, но как далеко простирается это обещание, когда я окажусь вне его власти?