Чары тетушки Лаванды работали на славу, потому что я знала лишь парочку охотников, которые не боятся ходить туда за дичью. И то этих людей в городе почитали за сумасшедших.

– Ты уверен, что нашему другу Торну подойдет именно такая девушка? – услышав вопрос Люсинды, я повернула голову, чтобы встретиться с ее снисходительным взглядом. Она смотрела на меня так, как смотрят на несмышленое дитя. Хотя сама была ненамного старше – лицо без морщин, свежая кожа, но глаза выдавали обширный жизненный опыт.

– Уверен, – кивнул дядя. – Жаль только, что внешностью она пошла в отца. А ведь ее мать была настоящей красавицей с русыми волосами и голубыми глазами.

– Друг мой Джеймс, вы несправедливы. Ведь и в карих глазах можно утонуть, – она метнула в мою сторону томный взгляд из-под ресниц, и я почувствовала, как горят мочки ушей. Она словно касалась моего лица не руками, но взглядом – хитрым и каким-то порочным.

– Не стоит говорить обо мне так, будто меня здесь нет.

Раздражение и обида достигли апогея, и я жалела, что некому было научить меня вести словесные дуэли. У родителей я росла, как роза под стеклянным колпаком, а бабушка сама была мягкой и безобидной. Божий одуванчик, как говорят.

– Хм, я всегда говорил, что ты грубишь старшим, – пожал плечами дядюшка. – Но я надеюсь, что с Торном Глоудом ты будешь покладистой и не разочаруешь меня. Ты помнишь, что случится в противном случае, – взгляд голубых глаз стал совсем холодным, а рот сжался в полоску.

Конечно, помню. Как можно забыть угрозы выдать меня замуж за старика или пьяницу, а бабушку отправить в дом престарелых, где она не протянет и нескольких месяцев? Туда попадали брошенные детьми или совсем одинокие и больные старики.

Я задышала глубже, чтобы успокоиться.

– Не будь таким вредным, милый, – Люсинда погладила пальцами его щеки и потянулась к нему носом.

Наблюдать их нежности и слушать курлыканье было противно. Разве правильно так откровенно показывать свои чувства посторонним? Я вновь вернулась к созерцанию леса и принялась комкать и гладить мягкую ткань плаща – это успокаивало.

Волшебный плащик, подумать только! Могла ли я, будучи малышкой, представить себе, что когда-нибудь стану обладательницей такой вещицы? Тетушка Лаванда подарила мне его неслучайно, не по доброте душевной. И неслучайно рассказала правду о лесе.

Эта мысль тревожила засела в мозгу зудящей занозой.

Сердце Леса – никто его не видел, никто не знает, где оно. Существует ли оно вообще? Одни вопросы и ни одного ответа.

Мимо бежала пестрая полоса дороги, и я почувствовала, как начала дремать. Но внезапно какое-то чувство заставило меня вскинуться, по спине мазнул поток холода, и я во все глаза уставилась в темнеющую чащу.

Кто-то следит за нами. Сам лес? Или… Волк? Я сильнее высунулась в окно, пытаясь хоть что-то разглядеть, как вдруг раздался недовольный голос дяди:

– Рози, ты сейчас выпадешь! Или сбежать решила?

Люсинда подавила смешок, а я резко задернула шторку и упала на сиденье.

– Была бы возможность, уже бы сбежала, – буркнула и только потом поняла, что сказала это вслух.

Дядюшка хотел было разразиться очередной тирадой о моем дурном воспитании, но спутница отвлекла его, чуть было не запрыгнув ему на колени.

Дорога продолжилась в молчании. Я успела расслабиться и очистить голову от сомнительных мыслей, как вдруг экипаж замедлился – слуха достиг скрип железных ворот.

Мы приехали.

Когда мы шагали по подъездной аллейке, сад внезапно осветился множеством фонарей. Они вспыхнули будто по мановению волшебной палочки, разогнав тусклые осенние сумерки. Торнвуд, старинный трехэтажный особняк, предстал перед нами в своей торжественной красе – колонны и стрельчатые окна оплетали лозы зеленого плюща, горгульи под крышей угрожающе распахнули пасти, а перед входом вырос фонтан с фигурой обнаженной танцовщицы. Камень внизу покрывал слой мха, смотрящийся на ногах девицы причудливыми чулками, а на воде корабликами покачивались сухие листья.